Постепенно лес редеет, сходит на нет, и Допплеру открывается аллея, засаженная огромными вековыми вязами, ведущая к парадному крыльцу усадьбы. Шагать к величественному господскому дому по насквозь просматриваемой аллее Допплеру неловко, поэтому он жмется к опушке леса до тех пор, пока не доходит до плотной стены деревьев, растущих так близко, что можно незамеченным перебегать от одного к следующему и отдыхать за ними, переводя дух, утомленный, естественно, эскападами последних четырех дней и ночей.
От крайнего вяза Допплер, пригнувшись, бежит через газон к дому, а там прижимается спиной к стене на манер солдат, штурмовиков и прочих исполнителей тайных миссий. Постояв несколько минут и убедившись, что его никто не обнаружил, осмелевший Допплер тихонько крадется дальше вдоль стены к массивной каменной лестнице, поднимающейся, надо думать, к парадному входу.
Фон Борринг, разумеется, заметил Допплера, едва тот высунул нос из лесу. Любитель-орнитолог как раз навел на резкость бинокль, стоящий на штативе на кухонном рабочем столе, и медленно вел объектив вдоль границы своих владений в надежде увидеть хищную птицу, которая вроде бы мелькнула, и вот, сливая в раковину остатки остывшего чая и одновременно глядя в бинокль, фон Борринг углядел мужчину, на вид крайне утомленного, который нес в руке дрозда — похоже, синего каменного дрозда, почти молниеносно сообразил фон Борринг, и сердце его забилось учащенно: синий каменный дрозд мог бы стать не только украшением его списка виденных птиц, но и небольшой сенсацией, ибо это чрезвычайно робкое и пугливое создание крайне редко встречается за пределами Средиземноморья. Пока Допплер обходил усадьбу кругом, фон Борринг не выпускал его из виду. Он прихватил бинокль с собой в бывший бальный зал и отсюда уже спокойно рассмотрел дрозда в руках Допплера, а также стал свидетелем причудливых перебежек последнего и непонятных стояний за деревьями. Наконец этот изможденный загадочный незнакомец оказался практически под тем самым окном, у которого устроился с биноклем фон Борринг, и вдруг застыл в нерешительности.
А дело в том, что Допплер стоит у лестницы и не может решить, то ли ему зашвырнуть птицу к двери и дать деру, то ли все-таки выполнить инструкцию в точности: отнести дрозда наверх, положить на коврик, позвонить в дверь и лишь тогда дать деру. «Если выбрать первый вариант, то еще закемаришь, ожидая, пока этот хозяин соизволит выглянуть за дверь, и все проспишь», — боится Допплер. Поэтому он опасливо поднимается по ступеням, кладет дрозда так, чтобы выходящий непременно наткнулся бы на него, и дергает за шнурок звонка. И при этом думает про себя, что звонок со шнурком — это такая древность, что остается только гадать, в каком, собственно, веке живет хозяин дома и не ждет ли он, часом, в гости Анну Каренину с приятельницами и любовниками, с лошадьми и санным поездом, ну и прочими русскими штучками.
Когда соединенный со шнурком звонок наконец выдает трель, Допплер разворачивается и бросается вниз по лестнице, но поскольку чувства его притуплены, а тело слушается гораздо хуже обычного, то все заканчивается печально: Допплер оступается и подворачивает левую ногу. Рухнув на щебень у подножия лестницы, Допплер несколько долгих секунд так и лежит, беспомощно, изнемогая от боли, но потом вспоминает, что надо спрятаться, и (хотя меньше всего ему сейчас хочется шевелиться) все-таки подползает к нижней ступени и прижимается к ней так крепко, что совершенно, как ему кажется, сливается с лестницей и дорожкой. «Если хоть чуточку повезет, то он меня ни за что не заметит», — успевает подумать Допплер прежде, чем слышит, как дверь открывается и кто-то выходит на крыльцо. Допплеру видно лишь пару сантиметров нижней каменной ступени, но он предполагает, что этот «кто-то» уже подобрал дрозда и сейчас стоит и озирается по сторонам, перед тем как вернуться в дом. Допплер ждет, когда послышатся звуки шагов и хлопнет тяжелая деревянная дверь, и в какой-то момент ему кажется, что все это он слышит, но поскольку уверенности у него нет, он на всякий случай еще долго выжидает, прежде чем поднять голову и выглянуть наружу. К несчастью, фон Борринг никуда не ушел. Он подобрал дрозда и теперь стоит и смотрит на лестницу. Из чего Допплер делает вывод, что все это время он был не так уж незаметен. Чтобы как-то выкрутиться из дурацкого положения, Допплер поднимает руку и неуклюже машет в знак приветствия.