— Во всяком случае, согласно мнению моего отца, искусственный интеллект срабатывает только в определенной ситуации. На самом деле, он, возможно, сбоит, не срабатывая в нужных ситуациях, даже если это означает упущенные возможности — с целью избежания несчастных случаев, которые могли бы сподвигнуть кого-то призадуматься над тем, какого черта здесь происходит. И конкретные действия, которые могут быть запущены, выбираются только из множества тех, что могут быть переданы жертве с помощью «наложенной мышечной памяти». Итак, предполагая что он прав, эта технология не может заставить кого-либо, скажем, ввести компьютерный код, находящийся в памяти жертвы, а не в памяти наннитов. И она не может получить доступ к ее знаниям или вынудить находящийся в сознании мозг делать что-то против его воли — например, вынуждая его лгать с целью обойти системы безопасности, или придумать свой собственный план для какого-либо убийства или саботажа. Отец говорит, что это, вероятно, будет возможно с помощью, скажем так, некоторой предварительно записаной в наннитах лжи — однако он не знает, как это буде звучать — как голос жертвы, или голос того, кто проектировал мышечную память для наннитов. Но это не что-то вроде… гипноза или психической настройки. Эта технология не может вынудить жертву предоставить верный код или пароль, если только тот, кто программировал ее, не раздобыл верный ответ с самого начала.
— Но если программист имел с самого начала пароль или компьютерный код, он может вынудить жертву ввести его? — спросил Рабенстранге, прищурив глаза.
— Возможно. Ну, вполне возможно, в любом случае. — Хонор пожала плечами. — Мы снимаем в темноте, Чин-лу. Как вы говорите, у нас было больше времени, чтобы подумать обо всем этом, и мы имели более полную информацию — но без спецификаций, которые МакБрайд никогда не имел, либо никогда не предоставлял нам, все это лишь теория.
— Понимаю. — Рабенстранге откинулся в своем кресле еще раз, правой рукой поглаживая спину Нимица, и поморщился. — Понимаю, но это предоставляет почти столько же вопросов, сколько «теоретически» ответов, не так ли?
— Можно и так сказать. — Хонор улыбнулась без тени веселья. — С другой стороны, я лично думаю, что папа на верном пути. Если они могли бы на самом деле проникать в чужые мысли и воспоминания, им не нужны были бы убийцы. Они моглы бы просто программировать людей на ключевых постах, таких как премьер-министр или президент, чтобы вынудить их делать то, что им нужно. Или они могли бы нацелить кого-либо другого на Императора, кого-то кроме Тима, кто имел бы доступ к термоядерному реактору, гипер-генератору или любой другой из дюжин критически важных систем, находящихся под рукой. Натравить кого-либо, кто может, к примеру, уничтожить целый корабль, а не только убить меня. Но чтобы задействовать кого-то, способного сделать что-либо из перечисленного, нужно иметь доступ к информации, которой может не быть в наличии у программиста, и которую он, соответственно, не может встроить в механизм перенесения мышечной памяти.
— Не знаю, сколько уверенности готов вложить в это, но это звучит разумно, — сказал Рабенстранге задумчиво.
— Ну, существует одна вещь, о которой мы знаем — это то, что древесные коты чувствуют момент, когда происходит запуск нанотехнологии, — ответила Хонор. — И коты вызвались добровольцами для защиты «своих двуногих». Однако я не знаю, насколько мы преуспеем в убеждении кого-либо из них переселиться полностью в Новый Потсдам. Честно говоря, я думаю, что отделение от остальной части клана на постоянное местожительство в Новый Потсдам любого кота, не связанного узами с человеком, может привести его к психическому расстройству — так что я не уверена, что мы должны просить их об этом. Однако, на основании того, на что они уже вызвались добровольно, я уверена, что мы могли бы обеспечить «древеснокотовой системой раннего оповещения» любого должностного лица Андерманской империи или посла, — она улыбнулась однобоко, — здесь, в Звездной Империи или на службе где-либо с нашим флотом.