Правда первоначальный план предусматривал назначение командующим воссозданным Вторым Флотом Томаса Тейсмана, и никто, даже с хорошо-известным характером Лэнгли, не мог помыслить оспорить эту точку зрения. Но как бы то ни было, всё изменилось в тот момент, когда были пересмотрены цели контакта с Филарета. Предположение, что Тейсман мог бы наиболее эффективно действовать с чужого флагмана, высказала Герцогиня Харрингтон, но несколько неожиданно для Турвиля, было с энтузиазмом подхвачено самим Тейсманом, что оставляло Второй Флот без адмиралов, имеющих реальный боевой опыт управления полномасштабными флотскими соединениями.
За исключением «оказавшегося под рукой» Лестера Турвиля.
— Ладно, народ, — обратился он к командующим своими оперативными группами. — Коммандёр Адамсон сейчас отсылает вам команду на исполнение. Отсчёт пошёл. Кто-нибудь хочет произнести какие-нибудь исторические слова?
Он вопросительно изогнул бровь, тем временем извлекая из старомодной серебряной зажигалки крошечный шарик плазмы и, пыхтя, тщательно раскуривая ароматную сигару.
— Адмирал, я не знаю «исторических слов», — с эксцентричной улыбкой отозвался вице-адмирал Оливер Диамато, — но я думаю, что мы будем готовы, как только получим сигнал. — Он покачал головой. — Но, тем не менее, я должен сказать, что всё ещё задаюсь вопросом — когда мы наконец очнёмся от этого странного наваждения?
— Может быть это и наваждение, Оливер, — возразила со своего дисплея вице-адмирал Дженнифер Белльфью, — но, откровенно говоря, идея о драке с солли в союзе с манти мне импонирует гораздо сильней, чем сотня любых других идей!
Вице-адмирал Симпсон Герми, командующий третьей оперативной группой Турвиля, со смущённой улыбкой только покачал головой. Он был почти столь же молод как и Диамато, что было несомненным достижением для офицера его возраста, и он был одним из немногих оставшихся в живых членов достаточно известной семьи бывших Законодателей. Турвиль знал его хуже Диамато или Белльфью, но его послужной список был безупречен. Если бы это было не так, то Томас Тейсман никогда бы не назначил бы его командующим оперативной группы.
Особенно командующим одной из этих оперативных групп.
— Ну что ж, — задумчиво подытожил Турвиль, прищурясь и смотря вдаль сквозь вьющиеся под струями вентиляторов полоски дыма, — всем нам здесь, за исключением Симпсона, манти в своё время надрали задницы. Так что я вполне представляю, что каждый из вас сейчас чувствует себя немного странно. Но, честно говоря, я думаю, что Дженнифер права. Не знаю как вы, но лично я должен признаться, что часть меня действительно хочет увидеть как с этих высокомерных солли собьют спесь. Кроме того — его улыбка исчезла — мы теперь знаем, кто наш настоящий враг.
Его голос и глаза стали жёсткими, и его подчиненные, соглашаясь, ответили ему столь же твёрдыми взглядами. Он на миг вгляделся в них, затем продолжил более мягким тоном.
— Хотелось бы надеяться, что всё обойдётся без стрельбы на поражение. Но это зависит от степени глупости Филареты. И если он не сдастся, то тогда мы его прижмём. Понятно?
Все три вице-адмирала решительно кивнули.
— Отлично.
Он поглядел на цифровой дисплей, равномерно мигающий на краю тактической схемы, затем перевёл взгляд на Молли Дилэни, своего начальника штаба.
Капитан Дилэни тоже посмотрела на него, и в ее глазах мерцала голодная тьма. У неё было больше причин, чем у более молодых сотрудников его штаба, быть недовольной мыслью о союзе Республики со Звездной Империей, и не только потому, что она потеряла очень много своих друзей в войнах с Мантикорой. Она запрятала эти причины так глубоко внутри себя, что не было ничего удивительного в том, что любой, кто не знал её достаточно хорошо, мог не понимать, что она чувствовала. Но она была рядом с Турвилем дольше любого другого члена его штаба и он по настоящему хорошо её знал, но всё же, когда он всмотрелся в её глаза, он почувствовал её несомненную готовность к тому, что должно было произойти. И, в её случае, не только потому, что она ненавидела солли, хотя она любила последних не более любого другого флотского офицера, когда-либо ощутившего на себе их высокомерие, но и потому, что была нетерпелива.