— Единственное, что меня интересует, — сказала Квартермейн тотчас, ее тон был более нерешительный, чем обычно, — это то, что не должны ли мы все еще положить в долгий ящик дипломатическое урегулирование? — Она посмотрела на других. — После того что случилось на Ассамблее, в частности, я больше чем когда-либо беспокоюсь о долгосрочных последствиях блокады манти. Политических последствиях, я имею в виду. Если есть какой-либо способ заставить их отступить от этого…
Ее голос сорвался, и она поморщилась несчастно.
— Мы все знаем, что ты имеешь в виду, Омосупе, — сказал ей Колокольцев. — Но если бы я был манти, я не был бы реально заинтересован в проведении переговоров с нами в данный момент. Не тогда, когда они знают, как сильно эта блокада причиняет боль нам. И не тогда, когда они, так же, получили инициативу и военное преимущество. Я уверен, они были готовы предоставить нам условия, но я также почти уверен, что любые условия, которые они были готовы принять, сделают нам больше вреда, чем пользы в Ассамблеи. Не говоря уже о том, что люди, которые думают, что Беовульф был прав относительно того, что случилось бы с Цанг, если бы они пустили ее через свой проклятый терминал, могут сделать, если выйдут новости, что мы вели переговоры с одной стороны, пока «жертвовали флотскими кораблями и жизнями» с другой.
Квартермейн медленно кивнула, хотя он не был уверен, что она полностью согласилась с ним. Впрочем, он не был уверен, что он полностью согласен с самим собой. Но он был уверен, что они не смели показать какие-либо признаки слабости.
— Мы должны быть готовы сесть с ними за стол, — продолжил он. — Фактически, я думаю, важно чтобы мы собрали предложения, которые мы могли бы осуществить и постоянно обновлять, сохраняя их актуальными, так что мы сможем отправить их манти, так скоро как представиться возможность.
— «Так скоро как представиться возможность?» — повторила она, и он пожал плечами.
— Прежде чем мы можем ожидать, дать им какие-либо основания рассматривать мирное урегулирование, мы можем допустить, что без внутренней политической ситуации разваливающейся полностью, мы должны добыть по крайней мере, какие-либо победы.
— Простите меня, но это, кажется, не может произойти в ближайшее время, — отметила Водославская немного резко, а Колокольцев снова пожал плечами.
— Ни в каком-либо сражение между флотами, нет, — признал он. — С другой стороны, это не та кампания, которую предлагает Кингсфорд, не так ли? Если мы сможем избегать их боевого флота и начать бить их звездные системы и их торговлю, нанося некоторые повреждения, которая их блокада наносит нам, они могут стать более восприимчивыми к доводам. И если мы сможем это сделать и продать нашей общественности, как доказательство, что мы на самом деле выполняем что-то военное, то мы могли бы, вероятно, рискнуть начать переговоры без отправки морального состояния и уверенности Лиги еще дальше в выгребную яму.
Обе женщины выглядели подозрительными, и он наклонился вперед, его лицо стало напряженным.
— Прямо сейчас, много барахтанья в Ассамблее и на новостных каналах. Если движение Рида добьется успеха, я думаю это так и будет, оно должно, все же, переориентировать многое из той болтовни и позерства. По крайней мере, оно будет переориентировать его на Беовульфа и подальше от нас, по крайней мере, на несколько стандартных месяцев, и это должно сильно помочь. Если ничего другого не случиться, это должно увести Хэдли обратно в оборону и понизить температуру дебатов о нашей политики и компетентности. И я думаю, напоминание людям о «предательстве» Беовульфа позволит заполучить немало других системных правительств, которые испуганно начали искать повсюду угрозы вне Лиги. Те, которые являются самыми удобными с существующей системой, забеспокоились о примере, что представляют собой действия Беовульфа. Фактически, они, вероятно, увидят решение Беовульфа, пропустить манти, как акт агрессии, направленный непосредственно на них, поскольку это угрожает целостности — и обороне — системы, в которую они делали инвестирования. А еще лучше, с нашей точки зрения, неопределенность, чувство, что вся галактика разваливается, должны заставить даже те системы, чьи правительства недовольны нашей политикой, нервничающие по поводу раскачивания лодки в такое время. Мы можем больно получить, и им может не нравится все, что мы делаем, но мы до сих пор самая большая, самая влиятельная гавань вокруг, так что стадный инстинкт работает в нашу пользу в данный момент. Но мы должны достигнуть чего-то, или, по крайней мере, быть в состоянии продать что-то, как достижение, если мы хотим сохранить этот инстинкт работающим на нас, а не против нас. Вот почему подход Кингсфорда предлагает нам наилучшие шансы с точки зрения военных возможностей.