— Да, сэр, — ответил Санг на его вопрос.
Довольно бледное лицо темноволосого, кареглазого Санга резко контрастировало с очень черной кожей его босса, и все же между ними было странное семейное сходство. Наверное потому, что помощника директора по обороне был с ним почти одиннадцать стандартных лет. Учитывая, что Сангу было только сорок, это означало, что он был достаточно молод и податлив, чтобы испытать на себе влияние старших, более зловещих примеров. По крайней мере таково было собственное объяснение Санга. Некоторые высокопоставленные правительственные чиновники могли бы неправильно понять такое объяснение, но поскольку эту теорию изначально предложила Джоанна Маркхэм-Кадделл, Кадделл-Маркхэм был не в лучшем положении, чтобы спорить. К тому же, беззаботность молодого человека была одной из главных причин, по которой директор выбрал его своим помощником. Санг нёс военную службу в Корпусе биологических исследований, который едва ли славился своей любовью к идеальному порядку, и изогнутая бровь Кадделл-Маркхэма обычно вызывала у него смешок. Сегодня он её кажется даже не заметил.
— Она не из наших офицеров, — продолжил Санг. — Вообще-то, как я понимаю, она из штаба адмирала Кингсфорда.
Бровь Кадделл-Маркхэма опустилась, и его лицо слегка напряглось. Нужно было знать его так же хорошо, как Санг, чтобы это заметить, но его помощник кивнул.
— Да, сэр. Она явно не хочет вдаваться в подробности со мной, но судя по её поведению, я думаю она здесь по поводу Филареты.
Тимоти Санг был полностью проинформирован об обширном ассортименте строго засекреченной информации, и именно поэтому он знал о плане послать Массимо Филарета атаковать двойную систему Мантикоры, несмотря на полностью-совершенно-секретный план, сжечь-перед-прочтением-и-затем-само-ликвидироваться классификации. И, как и его босс, он думал, что это глупейшая, самая высокомерная отговорка для стратегии, что он когда-либо слышал.
Что Сангу не было известно — пока — то, что правительство системы Беовульф очень тихо использовало чрезвычайно «тайный» коммуникационный канал, чтобы предупредить Мантикору, что Филарета идет.
— Поскольку ты говоришь, что думаешь, что она здесь по поводу Филарета, я предполагаю, она не сказала ничего конкретного о причине, почему она хочет меня видеть?
— Нет, сэр. Как я уже сказал, она, очевидно, не хочет становиться конкретной с подчиненным. — Санг скривился. — Она была, все же, довольно настойчивой насчет безотлагательности ее нужды говорить с вами как можно скорее. И она сказала, это было что-то, что она не хочет обсуждать — с вами, по-видимому, так как она «обсуждала» чертовски многое со мной — по кому.
— Я вижу.
Кадделл-Маркхам поджал губы, затем пожал плечами.
— Я также предполагаю, что каким опытным бюрократом и присмотрщиком-политика ты стал, ты не сказал ей, что я доступен прямо сейчас?
— Нет, сэр. — На этот раз, Санг слегка улыбнулся. — Фактически, я сказал ей, что вы вышли из офиса, и что я посмотрю, смогу ли я связаться с вами. Я боюсь, что я подразумевал, что вы были наедине с некоторыми другими директорами в данный момент и было не возможно «побеспокоить вас».
— Так грустно видеть, как непоколебимый военный офицер опускается до такой глубины крючкотворства, — заметил Кадделл-Маркхам с улыбкой. Затем улыбка исчезла, и он пожал плечами. — В таком случае, скажи ей, что боюсь, я не буду иметь возможность увидеть ее до довольно позднего вечера этого дня. Продолжай и не стесняйся «предполагая», что меня нет в города в этот момент — я вероятно, в Гренделе, фактически, теперь когда я думаю об этом. Во всяком случае, я буду безусловно счастлив встретиться с ней так скоро, как я смогу вернуться в Колумбию. И как только ты закончишь «предполагать» это для нее и запланируешь встречу, пожалуйста, будь достаточно добрым чтобы связаться с генеральным директором, секретарем Пиндер-Сваном, директором Лонгакром и директором Микулиным по безопасной конференц-линии.
* * *
— Так кто-нибудь когда-нибудь действительно встречал этого адмирала Симпсон?
Чиянг Бентон-Рамирес, председатель и главный исполнительный директор Планетарного Совета Директоров, был приблизительно на восемь сантиметров выше, чем ста семидесяти пяти сантиметровый Кадделл-Маркхам. Он также имел темные волосы, которые начинали седеть, несмотря на то, что ему едва было семьдесят пять стандартных года. Лично Кадделл-Маркхам подозревал что Бентон-Рамирес предпочитал именно такой образ, в теории это давало ему интересно утонченную внешность в обществе привыкшему к продленной молодости пролонга. И снежность его волос делала славно характерный визуальный контраст с темнотой его густых усов. Политические карикатуристы просто обожали это, независимо от своих политических убеждений, во всяком случае.