– А если бы мы повернули и атаковали?
– Не повернули бы. Твои ракены сообщили, что то войско превосходит тебя числом. Лучше преследовать меньшую армию впереди. Еще лучше направиться к городу, который, как тебе доложили, почти не защищен. Даже если долгий марш измотает твоих солдат.
Туран кивнул и снова закашлялся.
– Да. Да, но город был пуст. Как твои люди оказались там?
– С воздуха разведчики, – сказал Итуралде, – не в состоянии увидеть, что находится внутри зданий.
– Ты приказал своим солдатам прятаться в домах? Так долго?
– Да, – сказал Итуралде. – Позволяя небольшим группам поочередно каждый день работать на полях.
Туран недоверчиво покачал головой.
– Ты же понимаешь, что наделал, – сказал он. В голосе шончанского военачальника не слышно было угрозы. Напротив, прозвучало явное восхищение. – Верховная леди Сюрот ни за что не смирится с этим поражением. Теперь она обязана уничтожить тебя, хотя бы для того, чтобы сохранить лицо.
– Знаю, – отозвался Итуралде, вставая. – Но я не могу прогнать вас, нападая на ваши крепости. Мне нужно, чтобы вы пришли ко мне.
– Ты не понимаешь, сколько у нас войск… – промолвил Туран. – То, что ты уничтожил сегодня, – легкий ветерок по сравнению с бурей, которую ты накликал. Уцелело немало моих людей, они расскажут о твоих уловках. Второй раз эти трюки не сработают.
Туран был прав. Шончан учились быстро. Итуралде вынужден был прекратить рейды в Тарабон из-за стремительных ответных действий шончан.
– Ты же знаешь, что тебе нас не одолеть, – тихо произнес Туран. – Я вижу это в твоих глазах, великий капитан.
Итуралде кивнул.
– Почему же тогда? – спросил Туран.
– Почему ворон летает? – ответил вопросом Итуралде.
Туран слабо кашлянул.
Итуралде и в самом деле понимал, что не в состоянии выиграть войну против шончан. Странно, но каждая новая победа лишь подкрепляла уверенность Итуралде в окончательном поражении. Шончан были умны, хорошо экипированы и замечательно вымуштрованы. Более того, они были настойчивы и упрямы.
Должно быть, едва только открылись ворота, Туран и сам понял, что обречен. Но не сдался; он сражался до тех пор, пока его войска не были разбиты и не разбежались во все стороны, так что у измотанных солдат Итуралде уже не оставалось сил их преследовать. Туран понимал. Иногда сдаваться не имеет смысла. Умирать никому не хочется, но для солдата есть участь и гораздо хуже, и горше. Отдать свою землю на милость захватчика… Итуралде не смог бы так поступить. Даже если битву невозможно выиграть.
Он делал то, что было нужно и когда это было нужно. И сейчас Арад Доман должен был сражаться. Они потерпят поражение, но их дети всегда будут помнить, что отцы не сдались без боя. Эта стойкость сыграет свою роль через сто лет, когда начнется восстание. Если начнется.
Итуралде поднялся, собираясь вернуться к ожидавшим его солдатам.
Туран с трудом дотянулся до своего меча. Итуралде остановился и снова повернулся к шончанскому военачальнику.
– Сделаешь? – спросил Туран.
Итуралде кивнул, обнажая собственный меч.
– Это честь для меня, – сказал Туран, закрывая глаза.
Через мгновение клинок Итуралде – отмеченный знаком цапли – снял голову с его плеч. На мече Турана тоже стояло клеймо в виде цапли – едва заметное на той части поблескивающего клинка, которую тому хватило сил вытянуть из ножен. Жаль, что им не довелось скрестить мечи – хотя то, что происходило последние несколько недель, и было их поединком, пусть и иного масштаба.
Итуралде очистил меч от крови и плавным движением убрал снова в ножны. Напоследок он целиком вытащил клинок Турана и с силой вонзил его в землю рядом с поверженным генералом. Затем Итуралде вскочил на коня, кивком попрощался с мальчишкой-гонцом и поскакал обратно через усеянное телами поле, которое укрыли тени.
Вóроны приступили к трапезе.
– Я пыталась завлечь нескольких слуг и караульных из гвардии Башни, – тихо промолвила Лиане, сидевшая возле прутьев своей тюремной клетки. – Но это сложно. – Она улыбнулась Эгвейн, устроившейся на табурете по другую сторону решетки. – Сейчас я не чувствую себя привлекательной.
Эгвейн кисло улыбнулась в ответ – она вполне ее понимала. Лиане была в том же платье, в котором ее захватили, и оно до сих пор оставалось без надлежащей стирки. Каждое третье утро Лиане раздевалась и полоскала платье в выдаваемом ей ведре воды – после того как сама обтиралась мокрой тряпкой. Но это все, что можно было сделать без мыла. Чтобы придать волосам опрятный вид, она заплетала волосы в косу, но с обломанными ногтями ничего поделать не могла.