Мертвяки расползлись по деревне, обыскивая развалины и разочарованно воя. Рух, повинуясь неслышному зову, сдвинулся с места и заковылял к ближайшей избе. Кругом валялись расшвырянные башмаки, тряпки, обрывки бумаги, одеяла и вспоротые седельные сумки. Внутри ничего не было, только пыль, забвение и пустота. С провалившейся потолочной балки свешивался склизкий ком вяло шевелящихся уродливых пауков. Рух медленно вернулся к ужасной куче, мысли в башке тонули, словно в вязком, густом киселе. Что-то было не так, но что именно, он никак не мог ухватить. И вдруг осознал, казалось бы, очевидную вещь. По кой черт слизнякам стаскивать в кучу тела? Раньше подобной забавы за ними не наблюдалось, порвать, сожрать, трахнуть — это да, миленькие привычки, но куча? Запасы на зиму, что ли? И уж потрошить вещи точно не стали бы, на хера им нехитрый солдатский скарб? И еще одно. Мертвецы были изрезаны, изуродованы и исполосованы, но ни один не носил следов когтистых лап и зубастых пастей. А Рух за последние пару дней предостаточно насмотрелся на разорванных в клочья жертв нападения слизняков. Сука, и еще одно! Он только сейчас обратил внимание на жуткую деталь: у всех убитых, без исключения, были отрезаны уши. Разгадка пришла сама собой, простая, жуткая, страшная: мавки, сраные мавки. Ублюдок Викаро приперся на помощь, но вместо помощи безжалостно убил егерей. Подло, в спину, не дав ни единого шанса спастись. И в этой куче лежалой мертвечины нашлось бы место и Руху Бучиле, если бы вожжа не хлестнула под хвост. И теперь гадай, лучше бы было подохнуть вместе с Захаром или угодить под власть колдунов.
Кстати, о колдунах… Трупное войско отхлынуло по сторонам, и в разрушенную деревню чинно и медленно вступили некроманты, окруженные распухшими, отрастившими костяные лезвия тварями, из тех, что зародились в Покровском монастыре. Рух впервые увидел Хозяев праха так близко — две вроде бы человеческие фигуры, укутанные в бесформенные черные хламиды с капюшонами, в глубине которых, горячими алыми углями, тлели глаза. Они словно парили над землей, а не шли. До колдунов было буквально подать рукой, и в Рухе боролись два волка, один требовал размозжить некромантам башки, а второй требовал беспрекословно служить, ползать на коленях и облизывать ноги. И второй побеждал…
Колдуны замерли возле трупов, хламиды пришли в движение, будто под ними жили тысячи насекомых, послышалось сдавленное шипение и едва различимый шепот. Рух ощутил острый укол в основание позвоночника, мысли спутались, уступая напору чужой силы и воли. Заложные, собравшиеся плотной толпой, окоченели, прекратив рычать, стонать и сипеть. Воздух наполнился колючими черными искрами, обжигающими лицо. У Захара Безноса, лежащего наверху страшного холма, дрогнула правая рука, и пальцы едва заметно согнулись. Рух не поверил глазам. Хотелось выматериться, но он не смог, горло не слушалось. Сотник дернулся и вдруг резко сел, уставившись пустыми, мутными глазами перед собой. Куча мертвецов под ним зашевелилась и пошла ходуном, обрастая хаотично шарящими руками. Тела извивались и переплетались, словно клубок разбуженных по осени змей. Не разбуженных — оживленных поганым, бесовским колдовством. Захар открыл рот и беззвучно завыл, и, вторя ему, так же беззвучно заорали остальные, выкарабкиваясь из кучи и вставая на слабые, ломкие ноги. Безнос поднялся первым, и за ним встали другие — лекарь Осип Плясец, профессор Вересаев, Чекан и все остальные: грязные, страшные, изуродованные, покрытые запекшейся кровью, выстраивались неровными рядами, трясясь и пуская черные слюни. Смерть забрала их, изжевала и выблевала назад, превратив в жаждущих крови чудовищ. И никто тогда, вначале небольшой увеселительной прогулки с Захаром и егерями, не знал к чему это все приведет. И Рух почему-то считал себя виноватым. Не убедил, не отговорил, не настоял…
Колдуны довольно зашипели и поползли прочь, увлекая за собой армию живых мертвецов. Бучиле в затылок воткнулась невидимая раскаленная спица, он вздрогнул и влился в толпу собратьев. И рядом с ним, прихрамывая и что-то неразборчиво шепча, шел Захар. Как, сука, в старые добрые времена.
— Захар, — сам не зная зачем попытался окликнуть товарища Рух, но получилось отрывистое, лающее: — …ахар… хар…
Безнос не услышал, не мог услышать, мертвый мозг разучился соображать. На Руховой памяти встречались заложные, сохранившие разум на несколько часов или дней, но таких были единицы на тысячи, на десятки тысяч, на сотни, скорее всего. Злые шутки уставшего Бога, по непонятной прихоти обрекающего и без того мертвого человека еще больше страдать. Толпа мертвяков покинула опустевшую деревню и устремилась в сторону Нарыва. Бучиле открылся план колдунов. Они называли слизней своими Избранными детьми и собирались вернуться к своим прекрасным чадам, приняв их обратно в семью. А дальше объединенная орда заложных и тварей двинется на север, к селам, деревням и городам. Не ожидающий нападения Волочек будет первым, и его падение пополнит войско некромантов сразу тысячами новых бойцов. Это будет словно нарастающий снежный ком, только вместо снега слепленный из зубов, гнилой плоти и торчащих костей. И ком этот, при самых херовых раскладах, остановят только ледяные Балтийские воды. Лишь бы Сашка успел… лишь бы успел…Что? Почему Сашка? Куда успел? Какой Сашка…