— Ну еб твою мать, — выматерился Захар. — Какая-то сука разрыла могилу.
— Ты вот вроде умный, а вроде дурак, — сокрушенно вздохнул Рух. — Разве не видишь, изнутри вскопано. Мертвяки поднялись, выкопались, убили твоих и разбрелись хер знает куда.
— По обряду же захоронены, — ахнул Захар. — Поп отпевал, все как положено.
— Значит, поп пьяный был, — огрызнулся Бучила. — Или звезды херово сошлись, или еще что через жопу пошло.
Мысли бежали потоком: быстрые, заполошные, сбивчивые. Чтобы отпетые по всем правилам мертвяки поднялись, такого Рух на своем веку еще не видал. Нет, случаи, конечно, всякие бывают, черт как только не шутит, но от беспомощности и непонимания происходящего слабели ноги и урчало внизу живота. Увеселительная прогулка с Лесной стражей стремительно превращалась в клубок мерзких загадок и тайн.
— Серебро есть? — внезапно охрипнув, спросил он.
— Есть немного, как не бывать? — кивнул Захар. — А зачем? Заложные только поднялись, слабые еще, малоподвижные, саблями головы посечем. Да кому я рассказываю? Одного не пойму, как они моих ребят смогли взять?
— Застали врасплох, — пожал плечами Рух, пристально оглядываясь по сторонам. За спиной раскорячилось пепелище Торошинки, а сразу за погостом шумел молодой пронизанный солнцем березовый лес.
— Херню несешь, — фыркнул Безнос. — Врасплох. Двое новобранцев было, с них ладно, спроса нет, но Савелий двадцать лет в Страже, такого говна навидались, не приведи Господь Бог. И из всех передряг выбрался, ну разве с дырками лишними. Однажды четверых белоглазых раз на раз зарубил и нечисть любую чуял, как пес. Думаешь, он от свеженьких заложных бы не отбился?
— Так отбился, я же не спорю, — огрызнулся Бучила. — Тут рука валяется, там нога. Чего гадать? Как бы твой Савелий ни был норовом крут, а нежити пять десятков, один к одному поднялись, тут бы любой сплоховал. Надо мертвяков беглых искать, на солнышке им не сподручно гулять, куда-нибудь в лес утекли, в овраг потемнее или в лощину. — Он зацепился взглядом за убогую, покосившуюся часовенку. — А ну-ка, вели орлам сей величественный храм окружить.
Захар понятливо хмыкнул и зажестикулировал своим, страшно корча и без того страшную харю. Вот до чего же приятно работать с умными, на лету все хватающими людьми. Ни тупых вопросов, ни споров, ни пререканий, только лишь четко и быстро выполняемая работа.
Бойцы Лесной стражи рассыпались среди могильных холмиков и крестов, слаженно беря часовню в кольцо. Бучила не спеша продефилировал мимо надгробий и прижался спиной к серым, растресканным бревнам. Кривая, прогнившая понизу дверь была плотно затворена, внутри часовни царила глухая, дремотная тишина. Ага, вот в такой тишине обычно и прячется всякое. Заложных Рух не боялся, мало ли разве такого дерьма за жисть повидал? Пару сотен точно угомонил, а может, и три. Мертвяки враг привычный и вроде даже немножко родной, весна без десятка приблудившихся мертвяков, как свадьба без жениха.
Он приготовил пистоль, рывком распахнул хлипкую дверь и с трудом подавил рвущийся вопль. Крохотная часовенка напоминала от души набитый мясом пирог. Гнилым, испорченным, крайне опасным мясцом. Бучила не успел выстрелить, отшатнулся, запутался в плаще и упал, избегая молниеносного выпада прямо в лицо. В часовне хлюпало и шуршало, из двери поперла разбухающая багрово-белесая масса, усеянная наростами и уродливыми мокрыми язвами. Хер там, а не заложные, мелькнула в башке заполошная мысль, и Рух пальнул в странную тварь. Свинец задержал чудище на долю мгновения, и глазам предстало невиданное прежде кошмарное существо, мертвец, словно разорванный изнутри: плоть треснула и порвалась, обнажив выпершие наружу острые осколки костей. Да еб твою мать! Следом за первой страхолюдиной из часовни, хрипя и обливаясь черными слюнями, полезли еще две красотки, одна ужасней другой.
Рух сдавленно заорал, не успевая вскочить, извернулся и на четвереньках, что твой напроказивший кот, пустился в бега. За спиной булькало, шипело и чавкало. Со всех сторон оглушительно бахнули многочисленные выстрелы, в дело вступила Лесная стража, накрывая тварей прицельным огнем. Бучила перекатился на спину и попытался выудить из-под полы второй пистолет. Две странные твари валялись возле часовни, суча кривыми, уродливыми лапищами, а третья пошатываясь брела прямо к нему, прищелкивая зубастой пастью, раззявленной на свесившейся башке. Сука, сука, сука! Рух понял, что не успеет. Мертвяк заворчал, навис сверху, обдав трупным духом, занес лапищу и… не ударил. Замешкался, словно в мертвые мозги пришла какая-то дельная мысль, недоуменно заворчал, и тут откуда-то сбоку вдруг появился Захар и со скучающим видом рубанул тварь топориком по спине. Сочно хрустнул хребет, и чудовище завалилось в траву, сдавленно урча и пытаясь достать сотника когтистыми лапами.