Хмурые усачи в светло-синих пехотных мундирах распахнули ворота, сержант с обожженным порохом морщинистым лицом проверил документы и на вопрос: «Где бургомистр?», вальяжно указал на торчащий в центре города шпиль. Последний раз Рух тут бывал мимоездом лет десять назад, и за прошедшие годы Волочек порядком разросся и еще больше похорошел. Ютившиеся на окраинах рабочие бараки снесли, налепив опрятных домишек в англицком стиле, идеально прямые улицы начисто подмели, мусор, скопившийся за долгую стройку, вывезли, чтобы прогуливающиеся нарядные мамзели с кавалерами не воротили носов. Но вытравить былую сельскую идиллию так и не удалось, в подворотнях в лужах валялись жирные свиньи, а за изгородями копошились пестрые куры и горланили петухи. И тут же наметилась странность: в порту не было обычного многолюдства и матерной суеты. На озере одиноко застыла баржа, хотя обычно их тут не один десяток накапливался, ожидая своей очереди на сплав вверх и вниз по реке. Пустовали и многочисленные, завсегда процветавшие кабаки, вечно полные пьяных матросов, приказчиков и бурлаков, без числа спускавших деньги на вино, карты и жеманных потасканных шлюх. Шлюх, кстати, тоже не было видно. Выходной, что ли, у них?
Ратуша оказалась дивно красивым двухэтажным особняком с мансардой, арочными окнами и башней, с непременным колоколом как знаком городского самоуправления. Захар велел своим отдыхать и на прием к местному начальству позвал только Руха. Экая великая честь, делать больше нечего, чем со всякими крючкотворами время терять. Секретарь было пытался воспрепятствовать аудиенции, но, глянув на предусмотрительно снявшего маску Безноса, подавился возражениями и сделал вид, будто его тут вовсе и нет.
В Руховых представлениях бургомистр должен был быть непременно дороден, высок и представителен, а на деле за столом, заваленным бумагами и толстыми книгами, ютилась неказистая канцелярская крыса лет пятидесяти, в сюртуке, очках и засаленном парике, с тусклыми глазами заморенного работой человека.
— Здорово, — дружески поприветствовал Рух и без приглашения уселся в кресло с резными гнутыми ножками. Захар с грохотом пододвинул второе, без зазрения совести скинув на пол кипу, наверное, очень важных листов.
— В-вы кто? — слегка заикнулся чиновник, к своей чести держась без особого страха перед ворвавшимися в кабинет развязными наглецами.
— Лейтенант Захар Проскуров, — представился Безнос. — Четвертый егерский, «Волчьи головы». А это Рух Бучила, Заступа села Нелюдова, тут недалече.
— Мое почтение «Волчьим головам», — склонил голову бургомистр. — Бучила? Наслышан-наслышан.
— Слава бежит впереди героя, — осклабился Рух.
— Если не ошибаюсь, это вас два года назад подозревали в организации банды для ограблений почтовых карет?
— Наветы то злые и наговоры, — поморщился Рух. История эта уж начала забываться, и вот тебе на, снова всплыло дерьмо. И поспешно сменил тему: — А вас как звать-величать?