— Командир, сюда! — послышался отрывистый крик.
Егеря столпились, тихонько переговариваясь и снимая шапки с голов.
— Отмучился, раб Божий.
— Вот и свиделись.
— Близко не подходи.
Рух протиснулся, раздвигая плечом мужиков, и сокрушенно покачал головой. На земле, привалившись к заборчику, сидел и слабо шевелился человек со страшно изуродованным лицом. Вместо нижней челюсти осталась окровавленная дыра, лохмотья кожи и вывернутые наружу остатки зубов. Темя превратилось в кашу из осколков черепа, ошметков мозга и слипшихся от сукровицы волос. Целыми, самым удивительным образом, остались только глаза. Широко открытые, мутные и такие знакомые… Грач. Рядом валялся пистоль. Кираса с правой стороны была пробита, в рваном отверстии засохла багровая корка. Картина вырисовывалась ясная — десятника поранили заложные, и он выстрелил себе под гортань, думая, что не разделит ужасную участь ожившего мертвеца. Он ошибся. Смерть забрала его, пережевала и выплюнула назад. Грач сдавленно засипел, пуская черные слюни, и попытался встать. Получилось хреново, он ожил совсем недавно и был неуклюж, неловок и слаб.
— Вот и свиделись, Гриша, — рядом застыл Безнос.
— Не дождался он нас, — виновато сказал Чекан и потащил из-за пояса пистолет.
— Постой, — удержал его Захар. — Я сам.
— Давайте спалю, и дело с концом, — предложила Илецкая. — Только пепел взлетит.
— Не смей его трогать, ведьма, — обронил Захар, и не было в его тоне угрозы, а только лишь тихое, неуловимое предупреждение, от которого даже у Руха мурашки побежали по мертвой спине. Илецкая, и та, вроде приготовив отповедь, прикусила язык.
Захар примерился и рубанул топором, попал хреново, голова повисла на коже и вздувшейся мышце. Безнос ударил еще раз, и голова Грача свалилась к ногам. Тело дергалось и пыталось сцапать Захара. Пальцы, пока еще без когтей, нащупали полу мундира и жадно потащили к себе. Безнос вырвался и ушел не оглядываясь. Обезглавленное тело завалилось набок, засучило ногами, дернулось и затихло.
Захара Рух догнал только возле приземистого, наглухо закрытого, сложенного из толстенных бревен амбара в самом центре деревни. Говорить Бучила ничего не стал. Толку от слов, все понятно и так. Терять боевых товарищей поганая доля. Жрешь с человеком из одного котелка много лет, спишь бок о бок, стоишь с ним в одном строю под градом картечи, делишь добычу, трахаешь одних и тех же баб, вместе костлявой смеешься в лицо. Братство, спаянное кровью сильней всяких родственных уз.
— Эй, есть кто живой! — Бучила пнул воротину носком сапога.
— Есть, — с задержкой отозвался изнутри мужской бас. — Мы-то живые, а вот с вами вопрос.
— И мы живые, — почти и не соврал Рух. — Лесная стража, а при ней Заступы нелюдовский и волочковский, прибыли заложных обратно в могилы сгонять.
— Лесная стража и Заступы? — ахнули в амбаре. — Погодьте, чичас.
Воротина разошлась, и в грудь Бучиле приветливо уставился взведенный самострел. Бородатый плотный мужик, скрытый в полутьме, недобро нахмурился. За ним толпились мужики, бабы и любопытная ребятня.
— А ну-ка назад, я посмотрю.
— Гляди, за погляд деньгу не берем. — Рух послушно отступил на пару шагов. Деревенские лиха хлебнули, нервишки ни к черту, может ведь и пальнуть.
— Лесная стража, — представился Захар.
— Ага, вижу, — кивнул мужик, рассмотрев волчью голову. Но арбалет не убрал. — Я Кондрат Багалой, староста здешний. Ох, ребятки, сколько страху мы натерпелись, попрощались уж с белым светом, страшилища как полезли, как полезли с разных сторон…
— Потом внукам заливать будешь, как в амбаре геройски сидел, — не вытерпел Рух. — Заложные где?
— Убрались, — отчего-то виновато улыбнулся Кондрат. — За тын перелезли, в стены взялись колотить, выли, орали. Мы уж, чего греха-то таить, хотели дитев придушить, чтоб не досталися на съедение тварищам, а тут небеса залило огнем, все горело, все. Светло аки днем. Глядим, а мертвяков нет. Никак Бог помог.
— Ну конечно, кто, кроме него, — ухмыльнулся Бучила. — Но и вы сами, смотрю, не сплошали. Живы, здоровы, и детишек душить не пришлось. Хотя ведь так и подмывает порой.
— Солдат с нами был, — буркнул Кондрат. — Из ваших, стал быть, из «Волчьих голов». Ох и боевой мужик, двух тварей точно посек, а сам пропал. Мы успели в амбар забежать, а он не успел.