Ну и накликал, как водится. За изгибом тракта, в лесных зарослях, друг против друга, в паре локтей от земли, обнаружились круги размером в сажень. По ощущениям, нечто выплыло с одной стороны, пересекло дорогу и ушло дальше, оставив в лесу длиннющий прямой коридор. Вроде как прожженный, но деревья и кусты не горели, огня видно не было, не было пепла и черных углей, ветки и стволы просто исчезли. Растворились. Расплавились. Круги пугали своей нереальной для природы идеальностью, подпорченной лишь вывалом поврежденных деревьев.
— Дьявол прошел, — шмыгнул носом Феофан Мамыкин. — И мы отныне его дорожкой идем.
— Истинно так, — понеслось со всех сторон. Егеря истово крестились, чертыхались и плевали через плечо, сжимая амулеты и ладанки.
— Следом за Сатаной.
— Обратно не выйдем.
— Только истинно верующие спасутся, — глухо добавил Мамыкин.
— Хайло прикрой, Феофан, — резко сказал Захар. — Народ не мути.
— А чего мутить? — огрызнулся Мамыкин. — Разве сам не зришь? Проклято это место, и мы вместе с ним.
— Точно, проклято.
— Дело Феофан говорит.
— Уходить надобно, — загомонили разом со всех сторон.
— Сваливать, пока не поздно еще.
— Херню прекращайте нести, — перекрыл общий гомон Чекан. — Вы чего, мамзельки малолетние? Первый раз Сатане наступаем на хвост? Па-адумаешь, Гниловей начудил, а вы и расклеились? Лесная стража, тьфу, названье одно, а сами как напуганные щенки.
— Паникеров буду стрелять, — в повисшей тишине голос Захара звучал веско и глухо. — Слышь, Феофан?
— Слышу. — Мамыкин отвернул бородатую рожу.
— Вы присягу Господу давали, — продолжил Безнос. — Ему и служите, не мне. Забыли, сукины дети? А я напомню: «Перед лицом Господа, на Священном Евангелии Его, клянусь верой и правдой, не жалея живота своего служить Новгородской республике, обороняя от врагов внешних и внутренних. Да поможет мне Бог». Если Сатана тут поселился, наша задача ему рога обломать. Так?
— Так, командир.
— Истинно так.
— Черт попутал, прости.
— Тогда сопли подобрали и в путь.
Кавалькада двинулась дальше в полном молчании. Егеря хмурились в седлах, пропали шутки и дружеские подначки. Из переваливающейся на ухабах кареты обрывками доносился разговор на повышенных. Господа ученые затеяли ссору. А может, и диспут, одно другому не мешает у них. Новгородский университет славился самыми безобразными дрязгами, сварами и подковерной грызней. Если книжек умных начитались, то благости преисполнились? Вовсе наоборот. В газетах то и дело мелькали заметки о новых подвигах ученых мужей — то драка на философском форуме вспыхнет, то жалобы анонимные в Сенат настрочат, а то и вовсе отравят кого. Жуткое дело, настоящее паучье гнездо. Года три назад случился жаркий спор об устройстве небесных сфер, так один академик другому башку астролябией проломил. Привел железный аргумент, так сказать.
— Нам бы до темноты обернуться, — сказал Бучила Захару, отвлекшись от мыслей о науке. — Люди сходят с ума. Ночевать я тут не соглашусь ни за какие коврижки.
— Чего загадывать? — буркнул Безнос. — Как будет, так будет. Думаешь, мне улыбается среди всякой погани ночь коротать? Я, конечно, дурак, но не настолько. С людьми не знаю что творится, впервые такое. А я с ними огонь и воду прошел и в таких переделках бывал…
— Они боятся, — отозвался Рух. — Мы все боимся.
— И ты?
— Больше других. Вам-то легко помирать за веру, республику и отечество. Исус с распростертыми объятьями ждет. А мне, чудищу проклятому, одна дорога — к тепленькому местечку и мукам вечным. Оттого подыхать не спешу. А людей твоих можно понять. Профессор правильно говорит — это все Гниловей. Что-то разлито в воздухе, нехорошее, злое. Нашептывает всякое, разум туманит, волю подтачивает. Недаром Феофан Сатану помянул.
— Думаешь, он? — напрягся Захар.
— А кто его знает? — Рух пожал плечами. — Это дуракам хорошо, они завсегда уверены, что если где плохо, то обязательно Сатана виноват. Жена с соседом изменила — Сатана подбил, корова издохла — Сатана отравил, репа не уродилась — Сатана лично рассаду повыдергал. Как будто рогатому заняться больше нечем. Я вот больше полувека в Заступах, всякого дерьма повидал, но вот Сатану ни разу на горяченьком не ловил. Чтобы так, знаешь, зайти в хату, а Дьявол самолично младенчика жрет и косточками смачно хрустит. Не бывало такого. Людей множество смертногрешных видал, особливо тех, кто из себя невинного мнил, нечисти кучу, которая хер разберешь кому служит, нежити без числа, с той вообще спросу нет, гадит по зову сгнившей души. Оттого, когда Сатану обвиняют, я первым делом на обвиняльщика строго смотрю.