Герберт Уэллс
Грядущие дни
Глава I
ЛЕКАРСТВО ОТ ЛЮБВИ
Великолепный мистер Моррис был англичанином, который жил в дни королевы Виктории Благополучной. Был он человеком состоятельным и очень рассудительным. Он читал газету «Таймс» и аккуратно ходил в церковь. Когда ему перевалило за сорок, на лице у него застыло выражение спокойного презрения ко всем людям иного сорта, чем он сам.
Он был одним из тех людей, которые делают все в меру и вовремя, как подобает порядочному человеку. Он всегда носил такое платье, как подобает, — совсем не франтовское, но и отнюдь не обтрепанное; делал надлежащие взносы на соответственные богадельни — без хвастовства, но также и без скупости. И даже волосы его всегда были острижены до подобающей длины.
Все, что подобает иметь порядочному человеку в его положении, мистер Моррис имел. И что не подобает иметь порядочному человеку в его положении, того он не имел.
В числе всякого другого подобающего имущества мистер Моррис имел также жену и детей. Конечно, и жена была такая, как подобает, и детей именно столько и именно такие, каких подобает иметь порядочному человеку. И насколько было известно мистеру Моррису, не было за ними никаких фантазий и причуд. Они одевались прилично и солидно и жили в прекрасном доме, выстроенном с претензией на стиль времен королевы Анны, как это было в моде при королеве Виктории. Вместо бревен была лепная штукатурка с поддельным рельефом, и стены были обложены поддельным дубом, и терраса была из жженной глины с подделкой под мрамор, и над парадной дверью были цветные стекла вроде тех, какие бывают в церквах.
Сыновья мистера Морриса учились в солидных учебных заведениях и готовились к почтенным профессиям. Дочери его, несмотря на некоторые протесты, довольно фантастичные, были выданы замуж за приличных молодых людей, солидных и старообразных, с родством и связями. И наконец, когда настало подобающее время, мистер Моррис умер. Его могильный памятник был сделан из мрамора — без глупых и трогательных надписей, почтенный и солидный, какой вообще полагался по стилю той эпохи.
После смерти своей мистер Моррис подвергся подобающим изменениям, и задолго до начала нашего рассказа его тело и кости уже превратились в прах и развеялись на все четыре стороны. Его дети, и внуки, и правнуки, и праправнуки тоже обратились в прах и тлен и развеялись по ветру. При жизни своей он ни за что не поверил бы, что в один из грядущих дней даже прах его правнуков развеется по ветру. И если бы кто стал распространяться об этом, он принял бы каждое слово как личную обиду.
Он был одним из тех почтенных людей, которые ни капли не интересуются грядущим. И, кажется, он даже полагал молчаливо, что после его смерти не будет никакого грядущего. Тем не менее это грядущее настало, и после того как прах его потомков до четвертого поколения смешался с землей, и дом с претензией на стиль рассыпался вместе с другими претензиями, и «Таймс» исчез, и цилиндр совершенно вышел из моды, и даже солидный могильный памятник был пережжен на известь и попал в бочку с цементом, и все, что мистер Моррис считал почтенным и незыблемым, рухнуло и рассыпалось, — после всего этого мир все-таки продолжал как ни в чем не бывало идти вперед, и люди жили так же, как и покойный мистер Моррис, — не заботились о грядущем и вообще ни о чем, кроме собственных дел, семьи и имущества.
И, странно сказать, даже малейший намек на это обстоятельство в свое время наверное разгневал бы мистера Морриса, — но теперь по всему свету жили и дышали, повсюду были разбросаны люди, в жилах которых текла кровь мистера Морриса. Точно так же, как будет потом в надлежащее время разбросана жизнь и кровь каждого читателя этой правдивой истории и смешана вместе с сотнями других таких же источников жизни, вне пределов расчета и исследования.
В числе потомков этого мистера Морриса был один, столь же трезвый и рассудительный, как и его предок. Он был такого же приземистого плотного сложения, как тот древний человек девятнадцатого века, от которого он заимствовал свое имя Моррис [1], теперь это имя писалось фонетически — Морис [2]. Лицо его имело точно такое же полупрезрительное выражение. Был он также человеком состоятельным по современному масштабу, и не любил «новомодных штук» и бредней о будущем прогрессе и о положении рабочего класса, — точь-в-точь, как не любил всего этого его предок Моррис.
Он не читал газеты «Таймс» и даже едва ли знал, что когда-либо на свете существовала такая газета, ибо газеты давно исчезли в бездне времен. Но говорящий аппарат, который сообщал ему новости по утрам, был как будто живым голосом покойного Бловица, воплощенным в стальном механизме.