Она прижимается ко мне, и, скользнув рукой между нами, я касаюсь мягкой и скользкой кожи у нее между бедер.
Блять.
Она издает эти идеальные всхлипы и дрожит рядом со мной, а я скольжу пальцами по ее невероятно мягкому телу. Она – единственная женщина, с кем я была все это время. Мне тяжело сдержаться и не пометить ее следами моих укусов и поцелуев на шее, губах, плечах. И очень легко притвориться, что за пределами этой комнаты все не имеет значения или хотя бы временно забыто, и чувство расслабленности – даже воображаемое – посылает острые ощущения вниз по спине, плотно свивая их в паху. Такой течки, как от этой девчонки, у меня никогда раньше не было. Клянусь, я все еще ощущаю, как два месяца назад ее губы были на моем клиторе.
– Ты хоть представляешь себе, что я сейчас чувствую? – я немного отступаю назад и наблюдаю, как мои пальцы поглаживают ее клитор и скользят ниже, внутрь. Я чертовски люблю, как они выглядят, когда становятся влажными от ее соков.
– Боже, с каких пор твоя киска стала такой сладкой? – я смотрю на нее, а она, сильно прикусив губу и опустив глаза, наблюдает за моими движениями. Я вдруг почувствовала, как каленым железом в меня вонзилась ревность. – Ты позволила вчерашней ублюдочной мрази лизать себя.
Она закрывает глаза, толкаясь бедрами в мою руку, а я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее шею. Ее молчание означает «да», и в груди я ощущаю вспышки ярости. Но тут же вспоминаю, как она выглядела сегодня утром: словно она хотела одновременно оттрахать меня и поколотить.
– Скажи, что ты любишь мой рот.
Она скулит и задыхается:
– Я люблю твой рот.
– Ты помнишь, как кончала от него?
– Да.
– Сколько раз?
Ее хихиканье превращается в стон, когда я кружу большим пальцем по клитору, снова и снова.
– Очень много.
– Я помню, как сказала тебе ползать по комнате, прежде чем позволила кончить.
Она вонзает ногти мне в плечо.
– Сука.
– Но ты так и сделала, – я целую ее шею и подбородок. – А я обожаю облизывать тебя, люблю твои тихие непристойные стоны.
Тут раздается стук в дверь, и мы замираем. Полина напрягается и удерживает мою руку, чтобы я не прекращала ее трогать.
– Настя?
Вашу мать, это Света.
– Что?
– Эм-м, слушай… Мы уже собираемся ехать, на случай если ты хочешь, чтобы мы тебя подбросили к Лере.
Я практически чувствую, как Полина ждет моего ответа, ее тело сжимается вокруг моих пальцев.
– А когда Лера собирается? – обдумывая все варианты, спрашиваю я.
– Она ушла еще десять минут назад, захотела еще раз проверить магазин.
Тяжело вздыхая, я убираю свою руку от нее и по привычке потираю рот рукой, а мои пальцы все в соках Полины. И теперь я вдыхаю ее запах, чувствую ее вкус, и я пиздец какая мокрая, что моя челюсть сжимается от напряжения.
Она наблюдает за мной, но я не могу разглядеть ее лицо из-за темноты. Если я сейчас не уйду с ними, мне придется ехать на такси, а семье Ипатко и так нужны каждые наши жалкие $5000 в банке, и мне правда не хочется тратить тридцать из них сегодня на такси.
– Мне нужно ехать с ними, – говорю я ей.
– Я знаю, – она не выглядит рассерженной ила разочарованной… просто уставшей.
– Только не садись сама за руль, – предупреждаю я. – Ты много выпила.
Она моргает, и когда смотрит на меня, замечаю, что она снова прячет свои чувства. Меня окончательно охлаждает накатившее разочарование, когда она говорит:
– Ты думаешь, я совсем дура, да?
– Нет, конечно, – я тянусь за своим телефоном и кладу его в задний карман. Странно, но я чувствую, словно она сегодня поиграла со мной. – Может, поедешь с нами?
Она качает головой.
– Нет, сама доеду.
– Увидимся завтра? – я наклоняюсь, чтобы ее поцеловать, но она отворачивается и отталкивает меня, наполовину раздраженно, наполовину игриво.
– Пока, Солнышко. Знаешь, эмоциональные прощания не входят в наше соглашение.
Точно, и такая Полина мне знакома. Я поправляю бейсболку и киваю ей, перед тем как выйти за дверь.
========== Полина ==========
Я начинаю понимать, что, не смотря на свой вид мягкой и немного отстраненной, у Леры хорошее деловое чутье. После нескольких месяцев исследований она нашла недавно отремонтированное пространство на G Street в районе Gaslamp, между популярным тату-салоном и баром.
Место просто потрясающее, даже если бы тут сейчас не было толпы и целого ряда знаменитых художников, рисующих комиксы, сидящих за столами и раздающих автографы.
Поймав взгляд Таси, стоящей в нескольких метрах от меня, я вижу, что она тоже впечатлена.
Я ни разу не была в таких магазинах, но сразу видно: планировка внутри просто гениальная. Я ожидала толкотню и узкие стеллажи с яркими цветными книжками и журналами, но Лера сделала полки вдоль стен – разных размеров, асимметричные, напоминающие страницы комиксов. Они были набиты книгами и другими товарами, также было большое место для панелей в виде изогнутых страниц, где были прописаны названия всех комиксов. Перед огромным окном стоял диван и кресла из ярко-красной кожи, специальное место для чтения.
– А народ не будет просто тупо сидеть читать, вместо того чтобы купить? – спрашиваю я Леру, когда она закончила показывать мне магазин.
Но она уже отошла к покупателю; да уж, местечко быстро набирает популярность. И тут я слышу голос Насти:
– Я спросила её об этом же.
Её голос хриплый и тусклый, словно она вчера вечером его перетрудила. Я все еще чувствую послевкусие прикосновения её пальцев, трепет от сказанных ей пошлых слов, и это все только усиливается с каждым её приближающимся шагом.
Обернувшись, я встречаюсь с ней взглядом. Я ожидала легкую неловкость после её вчерашней течки вхолостую, но она смотрит мне прямо в глаза и улыбается. Сегодня её глаза скорее зеленые, нежели карие, а ресницы гуще и темнее. Губы немного припухшие, и мне сразу же хочется их пососать. Я с ней пообжималась в пьяном тумане, и после этого она стала выглядеть еще горячее? Алё, Вселенная, это не справедливо.
Мы обе стараемся выглядеть спокойными, но похоже, она на меня влияет так же сильно, как и я на неё. Какое-то время её внимание было приковано к моим губам, прежде чем она продолжает:
– Но Лера сказала, что все эти фанаты комиксов захотят себе в коллекции копии прочитанного. Она хочет, чтобы люди зависали тут, общались. А новички могут посидеть, поизучать и найти подходящие для себя сюжеты.
Объясняя это, Настя, видимо, выдала больше слов, чем за все время, что я её знаю.
– И ты это запомнила.
– Ага.
– Ну, это имеет смысл.
Я делаю паузу и жду. Она закрывает глаза и потирает переносицу.
– Ты в порядке, Ипатко? – спрашиваю я. – Ты сейчас выглядишь, словно героически пытаешься понять, о чем я тут вообще говорю.
Она открывает один глаз.
– Никогда больше не буду пить.
Её слова вызывают у меня хохот. Непобедимую Настю одолело похмелье?
– Знаешь, ты слишком стара для таких заявлений.
– Практически среднего возраста, – соглашается она. – Может, отпустит, если выпью пива на завтрак.
– Завтрак? – я показываю на её огромные брутальные водонепроницаемые наручные часы. – Уже почти 11.
– Я поздно встала. Знаешь ли, засиделась допоздна, – она рычит, порочно улыбаясь.
От этого её взгляда сразу же всплывают воспоминания, как её пальцы скользнули в меня – Боже, когда твоя киска стала такой сладкой? – как её дыхание согревало мою шею. Я помню её жадный рот, посасывающий мою шею, плечи.
А потом она ушла. И я практически кричала от сексуального неудовлетворения.
Но мне не должно быть так легко с ней сегодня. Тогда почему это так?