Он открыл глаза и прижал её к себе.
— Я не знаю, что мне делать.
Что она могла ему ответить?
Что её убивали его измены? Она сама делала вид, что её всё устраивает.
Что она не хочет его ни с кем делить? Она пыталась ему это показать, флиртуя с другими напропалую. Если ему и было больно, то в отместку он делал ей ещё больнее.
Что она любит его одного всю жизнь? Он был прав, это звучало так банально.
Он не изменится ради неё. А может не ей дано его изменить.
И так невыносимо хотелось обмануться.
— Прости меня, Влад, но нет, — она отстранилась. — Я не знаю, чем тебе помочь.
Таня залезла в сумку и вложила ему в руки рамку с фотографией.
— Иначе я закончу как она. А я не могу, потому что…
«… потому что у меня есть дочь» — так и лезло на язык, но она сдержалась.
— … потому что мне есть ради чего жить.
И ушла, не оборачиваясь.
Лялька подала ей кружку чая.
— Не плачь, моя девочка. Не стоит он твоих слёз.
Таня сидела на полу в коридоре, и чёрная краска сползала с её волос, оставаясь грязными пятнами на старенькой футболке. Она смывала эту краску, прощаясь со своими иллюзиями и возвращаясь к самой себе.
— Понимаешь, он даже не отрицал, — прерывисто и тяжело вздохнула она. — Не пытался оправдываться. Не посчитал нужным вообще обратить на этот факт внимания. Ну, трахнул по старой памяти бывшую и трахнул. Что такого?
Трудно сказать, когда повелось у них сделать эту стену в широком коридоре плакательной. Но нанеся на волосы какой-то едкий состав, Таня вышла из ванной и просто сползла вниз по ней, не в силах сдерживать слезы.
— Не буду даже спрашивать, зачем ты опять на него повелась, — подпирала Лялька стену напротив.
Её накаченные ноги, вытянувшись, перегородили весь проход.
Лялька была тренером по фитнесу, лучшим Таниным другом, а ещё настоящей лесбиянкой, относящейся к своей неправильной ориентации спокойно и с достоинством. Пару раз они даже переспали, но обе прекрасно понимали, что для Тани это баловство.
Лялька просто снимала в огромной Таниной квартире комнату, подставляла ей своё плечо, а иногда и сама плакалась, переживая разрыв с очередной подружкой.
Хоть и выглядела она как мускулистый мужик, но в душе все же оставалась бабой, такой же как все.
— Я люблю его, — всхлипнула Таня. — И самое ужасное, подозреваю, что он тоже меня любит. И чем сильнее любит, тем делает больнее.
— Так и ты хороша, — со знанием дела ответила Лялька.
— Да, как-то сразу так у нас пошло всё. Неправильно, — отхлебнула Таня остывающий чай и сморщилась. — Ромашка?
— Там смесь. Не важно. Ты пей, пей. Тебе вообще пора бы курс детокса пройти. На бодифлекс к Алёнке записаться, а потом ко мне на силовую. А то ты и тренировки со своим Назаровым забросила. А целлюлиту ему всё равно целое у тебя сердечко или разбитое. Жопа вмиг жиром обрастёт, и разлюбит тебя твой Назаров.
— Ох! — вздохнула Таня, сознавая справедливость её слов. — Хорошо хоть я к нему не переехала. Не успела. А то ведь собиралась на днях.
— Вот честно, не понимаю я как так можно. «Давай поженимся. Давай ребёнка усыновим. Но другие бабы мне тоже нужны», — повторяла она слова Влада. — Султан Сулейман, бл…
Она выругалась матерно.
— Ещё заявил, что якобы бывшая жена порчу на него навела. И похоже, сильно его это теперь беспокоит.
— Как дети эти мужики, честное слово, — сложила ноги по-турецки Лялька и выпрямила спину. — Особенно если что их пениса касается так и вообще становятся мнительными хуже баб. В любую хрень верят.
— Вот не повёлся бы на свою бывшую как пескарь на червя, я бы ему, наверно, сказала, что была от него беременна. Правда, это было до его первой жены.
— Ты вроде говорила у тебя дочь, — встала Лялька и протянула Тане руку. — Пошли смоем эту химию, а то облезешь. Да, я тебя покрашу.
— Дочь. Пять лет, — ответила ей Таня, наблюдая за потоками чёрно-зелёной воды, стекающими в ванную. — А от Назарова я сделала аборт. Но там всё сложно было.
— Да, понятно, что не от хорошей жизни, — накинула ей на голову полотенце Лялька.
— А ты никогда не хотела ребёнка? — спросила Таня, глядя как в пластиковом тюбике кремообразная краска приобретает ярко-рыжий оттенок.
— А я страпону отдана и буду век ему верна, — улыбнулась девушка, отвинчивая носик пластиковой ёмкости. — А от них, сама понимаешь, не беременеют.
— А настоящий мужик у тебя был?
— Был. Давно. Мне не понравилось.