И вот теперь, глядя на эту фотографию, что вручила ему Таня, какой-то неприятный холодок копошился у него в груди. Он понимал, что уже ничего не исправишь, и не понимал, что он сделал не так.
Сам не зная зачем, вечером он потащился на квартиру, где Света когда-то жила.
Позвонил робко, не уверенный, что кто-то здесь ещё живёт. Но дверь открылась даже без лишних вопросов.
— Привет! — улыбнулся он, ещё не зная, что сказать этой стройной юной барышне лет двадцати с пухлыми губами и мягким обволакивающим взглядом.
— Привет, — ответила она удивлённо, словно знала его, просто не ожидала здесь увидеть.
— Я, — запнулся он на первой же букве и засомневался, как же ему представится. — Я…
— Я знаю. Вы Влад. Света говорила о Вас. Впрочем, проходите, сами всё увидите.
В этой уютной однокомнатной квартирке мало что изменилось. Та же двуспальная кровать, отгороженная стеллажом от гостиной зоны. Те же жёлтые чехлы на креслах, похожие на бывшие шторы. Тот же журнальный столик, одна из ножек которого отличалась по цвету и была плохо закреплена. Он всё хотел его починить, но руки так не дошли. Он его качнул — и снова захотел попросить отвёртку.
Всё то же. Только её больше нет, а место на стенах, которое раньше занимали морские пейзажи и нарисованные вазы с увядающими цветами, теперь украшали его портреты. Профессионально отредактированные фотографии, помещённые в стеклянные рамки. И на стеллаже тоже рамки с его лицами, только поменьше. Десятки фото, многие из которых он даже сам никогда не видел.
— Почему ты не выкинешь всё это? — скользил он взглядом по своим улыбающимся, серьёзным, задумчивым и загадочным взглядам.
— А зачем? — пожала она плечами. — Вы красивый.
Она улыбнулась ему так искренне и так невинно. Без кокетства, мило и равнодушно, что ему даже стало немного обидно.
— А ты?
— А я Лера. Её младшая сестра. Не родная. Приёмная.
— Значит, ты теперь здесь живёшь?
— Да. Будете чай? — предложила она.
— Буду, — так же просто согласился Влад.
Засунув руки в карманы, он всё ещё рассматривал своё многократно размноженное изображение, когда наткнулся на фотографию балерины с венком из белых перьев на голове.
— Ты танцуешь? — спросил он, с трудом узнавая в этой искусно накрашенной артистке новую хозяйку квартиры.
— Да, моя дипломная работа, — зашла она с двумя кружками чая. — Сен-Санс. Умирающий лебедь.
— Ты закончила хореографическое училище?
— Академию, — поставила она кружки на слегка качнувшийся столик и снова исчезла в кухне.
— С этого года я дипломированный артист балета, — она вернулась, держа в руках вазочку.
— А тебе разве можно? — показал Влад на шоколадные конфеты в ярких обёртках.
— Ох уж эти предрассудки, — улыбнулась она. — И вообще-то, это вам.
— Тебе не очень трудно будет называть меня на «ты»? — несколько раз приподнял он пакетик с чаем, наблюдая как темнеет в кружке кипяток.
— Я попробую, — улыбнулась она с кресла напротив. — Ты, наверно, о Свете пришёл узнать?
— Да, как-то… язык не поворачивается сказать, что нехорошо вышло, — он потёр лоб. — Скверно. И я даже не знал, что она это из-за меня.
— Согласна, скверно. Я тоже не знала, была на гастролях. И какое-то чувство, что вдруг, если бы я была рядом, она бы не наделала глупостей. Наверно, я никогда от него не избавлюсь.
— Вы были близки? — отхлебнул Влад горячую жидкость.
— Нет, не особо. Сам понимаешь, разница в возрасте. К тому же она была такой тихоней. Всё в себе. Личная жизнь не сложилась. Детей не было. Вот эти книги, французские романы, рыцари, любовь. В-общем, забила себе голову всякими романтическими глупостями. Но зато благодаря ей я выучила французский. Парле ву франсе?
— О, нет, нет, — поднял он ладони. — Я знаю только пару ругательств и одну пословицу.
— Ругательств? — заблестели её глаза интересом.
— Но очень софт. Например, «кротт». Что-то вроде «собачьего дерьма», но прилично, — ему как-то даже неловко было произносить при этой девушке что-то более перченое, хотя, конечно, он знал. — Или «пютан де мерд», например.
Она тоже отхлебнула свой чай.
— Пютан де мерд! — помахала она себе в рот рукой, обжёгшись. И это звучало так неожиданно знакомо, даже с интонацией девушки, от которой он и нахватался этих словечек, что он на секунду замер.
— Да, да, — пришёл он в себя и засмеялся. — Очень соответствующая ситуация.
— Я знала, — засмеялась она в ответ. — Это что-то вроде «Чёрт побери!»
И даже смех у неё был Танин, низкий и с хрипотцой. И эти пухлые губы.