— Это ненадолго, — проворчал он равнодушно.
От его холодного замечания я скривил рот.
— Нужно проделать это дерьмо где-то раз пять. Не знал, что так будет.
Я громко вздохнул, взял вилку и ткнул зелёную фасоль с чесноком, прежде чем засунуть её в рот, а затем пробормотал:
— Я хочу побриться, чёрт возьми.
Губа Блэка дёрнулась.
Ублюдок хотел сказать мне что-то дерзкое.
— Что?
Он засмеялся, отрезая кусок от своего стейка с кровью и насаживая его на вилку, а затем указал ею на меня:
— Ты ведёшь себя как маленькая сучка.
Я был ошарашен.
Знал ли этот морщинистый мешок с яйцами с кем, чёрт возьми, он имеет дело?
Я заслуживал уважение.
Увидев моё ошеломлённое молчание, он запрокинул голову и весело рассмеялся.
— О, я знаю, тебе это не нравится слышать, но, чёрт возьми. Ты не переставал жаловаться всё время, пока мы здесь. — Он стал серьёзен, склонив голову набок и смотря на меня с полным разочарованием. — У меня есть жена. У меня двое сыновей и дочь. Как ты думаешь, я бы лучше был здесь с твоей угрюмой задницей или дома с ними?
Я не ответил, потому что, если бы сделал это, то стал бы Капитаном Очевидностью. Он продолжил:
— Ты слышишь, как я ко всему придираюсь?
Нет. Он этого не делал. Но это сравнение было несправедливым.
— Ты можешь увидеть свою жену и детей в любое время. Вся моя жизнь зависит от нескольких следующих месяцев. — Я пристально глядел на него. — У тебя уже давно есть семья. Недолгое время вдали от них тебе не повредит. Бл*дь, тебе это даже может показаться праздником. — Я играл со своей едой. — Это не одно и то же. — Я мог бы надуться, но мне было всё равно. — Моя женщина оплакивала меня. У меня есть сын, который не знает своего отца. Он мой мир и он не… — Я резко остановился.
Я был критически близок к тому, чтобы сломать что-нибудь и, прежде чем это что-то стало носом Блэка, я встал, неся свою почти пустую тарелку к раковине. Я выкинул остатки еды в мусорку, ополоснул тарелку, сбрызнул холодной водой себе лицо, осторожно, избегая заживающей коросты.
В этот момент мне пригодились дыхательные упражнения, которым меня научили. Я закрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул, повторив это десять раз под мысленный счёт. Когда я закончил, мои плечи облегчённо опустились.
Это было средством для достижения цели. Это не могло продолжаться вечно. Мне нужно было унять своё дерьмо.
Но я этого не хотел. Я желал подраться с достойным противником. Знал, что это ничему не поможет. Дело в том, что я был тем, кто я есть. И я, скорее всего, не почувствовал бы себя лучше после спарринга, но во время него я был бы на седьмом небе от счастья.
Услышав, как Блэк подошёл к раковине, я открыл рот, чтобы кинуть в него острыми, как ножи, словами, но, когда повернулся, они растаяли во рту.
Мой взгляд приклеился к середине обеденного стола.
Он поставил свою тарелку в раковину позади меня, задержавшись всего на мгновение, чтобы положить руку мне на плечо и сжать его на долю секунды, прежде чем подняться по лестнице в свою спальню.
Дверь тихо закрылась, и, ничего не чувствуя, я двинулся к столу, ступая босыми ногами по прохладному кафельному полу.
Я подошёл к стулу, на котором сидел во время обеда, протянул руку и схватил, не смея смотреть на стол, пока не добрался до безопасного места, закрыв за собой дверь и включив свет.
Кровать манила меня к себе, и я тихо сел, подняв небольшую пачку фотографий до уровня глаз. Я улыбнулся первому, снятому на скрытую камеру.
ЭйДжей сидит в тележке для продуктов, выглядя явно смущённым, когда кладёт шоколадный батончик вместе с другими продуктами. Молодая девушка, одетая во все черное, с волосами, уложенными в короткий черный боб, с накрашенными черными губами и дымчатыми глазами, насмешливо смотрит на моего сына, положив руки на бедра.
Я не знаю эту готессу, но на вид ей не больше двадцати одного.
На следующей фотографии моё сердце ёкнуло.
ЭйДжей играет со своими грузовичками в парке, пока Лекси лежит животом на мягкой траве. Он катит грузовики по джинсам Лекси, используя эффектную попку моей девочки как гору, по которой могут ездить землеройные машины. Её задница была немного толще, чем я помнил, но никак не менее манящая, а может даже и более. Я поднес фото к лицу и прищурился, но улыбающееся лицо Лекси было расплывчатым. Меня охватило разочарование.
Чёрт.
От следующего фото моё горло пересохло.
Лекси, одетая в белый сарафан, с развевающимися вокруг неё от ветра длинными волнистыми волосами. Она держала себя в руках, выглядя несчастной, когда прислонилась спиной к передней части белого мраморного надгробия с единственной маргариткой, заправленной ей за ухо.