Я никуда не сбегу.
Мне конец.
И, боже, это отстойно. У меня был план.
Слабачка. Жалкая. Прими свою смерть, дура. Это лучшее, что можешь получить.
Эти слезы льются уже рекой, и я приветствую их. Сев на попу, жду. Шаги приближаются ко мне, и, смутившись, я опускаю лицо и пялюсь на коленки, чтобы скрыть зареванные глаза.
Молча Юлий берет меня на руки и несет обратно к машине.
— Ты нос мне сломала, сука, — бормочет Линг. По голосу понятно, что она больше раздражена, чем рассержена на меня, затем добавляет: — Ты хоть представляешь, как долго он заживает? Я буду с синяками ходить недели две. Спасибо тебе огромное.
Юлий усаживает меня на сиденье машины и приподнимает мою ногу. Я рискую и бросаю на него взгляд, он в это время сердито на меня пялится.
— Ты наступила на гвоздь. — Качая головой, он берет шляпку гвоздя и вытаскивает его из моей пятки. Я вскрикиваю и отстраняюсь. Боль простреливает ногу до самой коленки. Он осматривает гвоздь. — Он ржавый. Прививка от столбняка есть?
Линг останавливается позади Юлия, слизывая кровь с верхней губы и ухмыляясь.
— Больно, ага?
Так и есть. Правда.
Юлий поворачивается к Линг и заботливо берет ее лицо в ладони, проводит большим пальцем по ее щеке.
— Ты в порядке?
Линг улыбается.
— Ты же знаешь, я такое обожаю. — Она смотрит на меня и затем посылает мне воздушный поцелуй. — Это же только прелюдия.
От того, что она кайфует от боли, меня буквально тошнит. А от того, что, очевидно, эту боль доставляет ей Юлий, мое сердце обливается кровью. Он, вероятно, такой же, как Дино, и в таком случае у меня нет даже надежды пережить этот ад.
Он выпускает ее лицо и подает ей телефон.
— Позвони Айде. Скажи, что ей нужно взять с собой все для прививки от столбняка и антибиотики. И спроси, может ли она что-нибудь сделать с твоим носом.
Линг кивает, затем направляется к входу в здание, подальше от машины. Мое сердце подпрыгивает. Когда Линг, рядом я чувствую себя в безопасности, вроде как. И теперь передо мной только разозленный мужчина… я решаю быть честной.
— Они убьют меня.
Он не отвечает, просто смотрит на меня.
— Я не хочу умирать.
Его скула дергается, но он продолжает молчать.
— Ты моя единственная надежда.
И затем Юлий отвечает, кратко, но честно:
— Если ж я твоя единственная надежда, воробушек, молись. Ты точно будешь мертва.
От ее слов в груди все сжимается, и я начинаю нервничать. Я с трудом дышу.
Я не готова умирать. Я еще даже не жила. Мне кажется это нечестным.
Юлий выпрямляется и скрещивает руки на груди, выглядя словно какой-то мститель. Тот еще видок, холодок пробегает по моему позвоночнику. Пока он смотрит на меня, Линг, не стесняясь, высмаркивает кровь из носа прямо на тротуар.
Она не кажется плохим человеком. Она тоже может быть моей надеждой на побег. Мне становится стыдно.
— Прости за нос, — шепотом произношу я.
Линг осматривает меня с ног до головы, хмурясь.
— В любви и на войне все средства хороши.
Я киваю, точно понимая, о чем она говорит.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем белый внедорожник подъезжает, паркуясь за черным, в котором торчу я, но я спокойна, как удав. Не уверена, какую именно медсестру я ожидала увидеть, когда Юлий ей звонил, но точно не такую.
Невысокая, пухленькая взрослая женщина с сигаретой во рту подходит к нам. Ее шокирующие светло-фиолетовые волосы коротко подстрижены и уложены, на ней голубой медицинский халат, а под ним розовая футболка с цветами. Она смотрит на нас.
— Ну и в какое дерьмо ты залез на сей раз, мистер Картер?
Он улыбается ей. И я чувствую, что все кончено. Мои внутренности скручиваются узлом.
Я бы хотела, чтобы такие улыбки были направлены мне.
Он чмокает ее в щеку.
— Скучал по тебе, Айда. Просто нашел повод для встречи.
Она, не веря, хмыкает, затем выплевывает сигарету и наступает на бычок. Поворачиваясь ко мне, смотрит на мою пятку, а затем на Юлия.
— Надо все промыть. Нужна соль и вода. Принесешь, дорогой мой?
Юлий смотрит внимательно на меня. Его глаза предостерегающе сужаются, прежде чем он кивает и идет в здание. Как только Юлий пропадает из вида, я наклоняюсь вперед и шиплю:
— Пожалуйста, помогите, они собираются убить меня.
Внезапно яркий свет вспыхивает, освещая переднюю часть лофта, а Айда игнорирует меня.
— Глубокая рана. Соленый раствор будет адски щипать, деточка. Надеюсь, ты из крепких орешков, потому что я не терпима к нытикам. Особенно к эгоистичным.
Хриплым голосом я бормочу: