Они недолго посидели в тишине. Райк любила время от времени придаться гнусным мыслям о том, как втаптывает свою помощницу в грязь тем или иным способом. Пускай ее и нельзя было обвинить в собственном неудачном браке с Винзенсом, но она прекрасно знала о том, что этот мужчина женат, когда вступала с ним в связь. Она заслуживала кары ничуть не меньше, чем он сам.
Внезапно Брунс вернул ее к реальности.
– Вы не любите свою собаку?
– Почему же? Илс очень даже ничего, когда следует инструкциям и не гадит в мои тапочки.
– Я про Одри.
В этом вопросе не было ничего удивительного. Так называемая хозяйка не проявляла интереса к щенку. Вчера она швырнула питомца Брунсу, как какой-то ненужный хлам. А сегодня даже не подумала спросить о том, где сейчас Одри. Ей попросту не было это интересно.
– Ах, ну да. Скажу честно, не особо.
– Зачем же тогда завели?
– Мой муж подарил мне ее в прошлом году на годовщину свадьбы. – Что-то в этой фразе заставило Райк улыбнуться. Воспоминания нахлынули с такой мощью, что увернуться было невозможно. – Я намекала ему несколько месяцев. Мне так хотелось, чтобы рядом был кто-то маленький, о ком я могла бы позаботиться. Хотелось покупать миниатюрную одежду и шумные игрушки… А потом он вернулся в дом с маленьким пушистым комочком в руках. Тогда Визненз сказал, что купил мне то, о чем я давно мечтала.
– По крайней мере, ему удалось Вам угодить.
– Я намекала на ребенка.
Брунс прыснул слюной от смеха, и девушка невольно отсела чуть дальше.
– А кто придумал имя?
– Мой муж. – Ответ был очевиден. – Он просто обожал фильмы с Одри Хепберн. Мы смотрели «Завтрак у Тиффани» девять раз.
– Интересно получается. Вы не хотели собаку, не выбирали имя, даже время ей не уделяете. Для кого был этот подарок?
Дамочка оскорбленно поджала губы. Разумеется, он был прав. Одри – лишнее доказательство тому, что Винзенз Штеффи не любил никого, кроме себя самого. Домашнее животное было куплено только для него. Райк с ревностью вспоминала, как тот был готов выгуливать ее днями на пролет, радостно бегал по заднему двору и фотографировал ее при каждом удобном случае. На фоне этого комка шерсти жена была похожа на бедного, никем не любимого родственника.
Она решила не отвечать.
– Ну, а что на счет Вас? – поинтересовалась Райк. – Как Вы пришли к тому, чтобы завести собаку?
Он пожал плечами. Он был удивлен таким поросом. Для него такие вещи были само собой разумеющимися. Казалось, у каждого в доме должна быть собака, кошка или хомячок.
– Просто люблю животных. А Вы хотите сбагрить мне Одри?
– В этом нет нужды.
– Правда?
– Конечно же. Выгулом занимаетесь Вы с Рэем, а питанием и посещением ветеринарных клиник – моя старшая сестра Анна. Всё это я только спонсирую. Приятно осознавать, что ты даешь жизнь маленькому созданию. – Немного помедлив, она добавила – Особенно, когда она ничего не царапает…
Райк ожидала колкого комментария, или очередного дурацкого вопроса на звериную тему, но тот не говорил ни слова. Он молча изучал ее лицо. Уголки его рта медленно поползли вниз. Глаза поникли. Плечи напряженно поднялись на сантиметр. О чем бы тот не думал, радости это ему не принасило.
– Что случилось с Вашим мужем?
Она задумчиво наклонила голову на бок и увела взгляд наверх, к небу. Упрекать новичка за любопытства глупо. Рано или поздно он все равно узнал бы правду на обеде за чашкой кофе от кого-то другого. Впрочем, пусть так и сделает.
Девушка вынула телефон из кармана, чтобы посмотреть на время.
– Уже так поздно… Когда закончите с прогулкой, вернитесь домой и переоденьтесь. Сегодня на празднике я собираюсь представить Вас геру Штеффи. Не предстанете ведь Вы перед Графом в этом?
После этих слов она изящно поднялась на ноги. Благо, ступни уже не болели, а колени не подгибались под весом остального тела. Райк направилась к выходу, уже набирая номер своего водителя.
Глава 4.
Головокружение уже потихоньку начинало сводить молодого человека с ума. Он предвкушал предстоящий вечер целый день. Он никогда не был королем вечеринок, не отличался умением танцевать и уж точно был не из тех, к кому липли девушки на подобный мероприятиях. Кипп убеждал его в том, что причина всего этого кроится в ненависти к алкоголю. Хотя, сам Брунс в этом уверен не был.