– Что такого могло произойти с ним на прошлой работе?
– Нервный срыв? – пожала та плечами. – Помнишь, как я в колледже поцарапала гвоздем свой планшет? А как мой бывший Гарри отломил экран от своего ноутбука, после того как преподы семнадцать раз отклонили его дипломную работу?
Райк поджала губы. Ей не хотелось вспоминать этот особо тяжелый период в жизни сестры. «И все-таки творческие – самые морально неустойчивые люди» - подумалось ей.
– Ты хоть чувствуешь свою вину?
В ответ на недоумевающее выражение лица своей сестренки, Анна продолжила:
– Ты своими руками усугубила положение этого молодого человека. Не хочешь исправить положение?
– И как же?
– Покажи, что доверяешь ему.
Райк вспомнила день, когда предстала перед Брунсом в одном халате, с мокрыми и без линз, скрывающий ее природный дефект. Никогда прежде она не чувствовала себя голой, будучи полностью прикрытой. В тот раз он осматривал ее глаза, как нечто ценное. Он был слишком близко, был слишком увлечен процессом.
Разве этого недостаточно, чтобы показать ее доверие? Насколько же, по мнению Анны, ей было необходимо доверять постороннему мужчине? В любом случае, эта ситуация не имела в разговоре с ней никакого значения. Рассказать о случившемся она, конечно же, не могла.
– Ладно! – Едва не крича, прервала ее Анна. – Не можешь показать ему себя – никто не просит. Но хотя бы говори с ним время от времени. Без снисхождения. Без угроз об увольнении. Просто побудь с ним человечной.
– Если это так важно, я могу внести в его страховку примечание об услугах психолога.
Анна цокнула языком.
– Хоть попытайся сделать вид, что тебе не все равно.
– Я пытаюсь, но тебе не нравится.
– Давай так… – она наклонилась к ней, сложив руки перед лицом. – Если он захочет с тобой поговорить, или, я не знаю, прогуляться, то, ради меня, скажи «да». Это не обязывает тебя ни к чему конкретному. Но докажет, что ты не такая грымза, как кажется.
Анна поднялась обратно на ноги. Она устало взмахнула ресницами и направилась к двери. Ни у одной из сестер не было желания прощаться, и потому те предпочли просто вернуться к своим обязанностям.
– Я не грымза, – сказала Райк, сидя в полной тишине.
Глава 9.
Следующим вечером Райк стояла на углу улицы под светом фонаря. Необычайно холодная для осенней Германии погода раздражала даже больше неисправной лампочки. Хлопья снега медленно спускались к земле, то и дело задевая ее ноги, прикрытые только тканью платья, подол которого был настолько длинным, что касался асфальта. Рэй оставил ее на том месте каких-то пятнадцати минут назад, но зубы уже предательски стучали.
Наконец, по ту сторону улицы показалась фигура Брунса Берга. Тот, как ни в чем ни бывало, расхаживал с довольным видом, своей прыгучей походкой. Он остановился перед своей леди, чуть наклонив голову вперед, словно выражая почтение. В его руках были цветы, хотя отдавать их он не торопился.
Внезапно ее осенило – он купил их заранее, для актеров.
– Ну что, идем? – просил тот, очевидно, не замечая, как та трясется от холода.
Она не стала отвечать, и зашагала в сторону театра.
«Именно это она и планировала! – Злилась Райк, вспоминая разговор с сестрой – Она заранее знала, что он потащит меня на дурацкий спектакль!»
– Сегодня ты выглядишь очень мило с этим румянцем.
Под румянцем, очевидно, подразумевались ее красные, заледенелые щеки. Этот, как и все последующие, комментарии девушка оставила без ответа. Заговорить она сумела лишь когда оказалась в согревающем пространстве холла.
Красное освещение создавало странное ощущение приватности. Белые каменные плиты на полу отражали потолок, окрашиваясь в розовый. Несмотря на то, что голову Райк со следующим этажом разделял ни один метр, ее не покидало чувства, что пространства слишком мало, и ей вот-вот придется нагнуться, чтобы не удариться. Направляющие линии в виде протяжных ламп вели посетителей прямиком к кассам и гардеробу.
Райк позволила секретарю снять с себя пальто, после чего отошла к зеркалу, чтобы поправить платье и прическу, которые успел потрепать ветер. Серая краска медленно сходила с корней волос, оголяя их натуральный каштановый окрас. Ткань изрядно помялась. Девушке начало казаться, что оно стало выглядеть еще дешевле, чем было на самом деле. Дорогое бриллиантовое колье – единственное когда-либо подаренное по доброй воле Винзензом ей украшение – не спасало положение. Ей вдруг стало жаль, что будучи замужней девушкой та не стала менять привычный образ жизни. И что ей мешало отодвинуть гордыню куда подальше ради пары тройки изящных нарядов?