Ей вдруг вспомнилось, как Анна шутила: «Лучше бы ты вышла замуж за Графа». Он ее никогда не любил, как женщину. Чувство это было взаимным. Тем не менее, иногда ей казалось, что так было бы действительно лучше. Отец ее мертвого мужа никогда не стал бы ей изменять, не оставлял бы одну неделями дома, не упрекал бы в том, что с ней приходилось делиться личным пространством.
Но, если уж размышлять на эту тему, справедливо будет уточнить, что практически любой мужчина, даже не особо богатый, сыграл бы роль мужа куда лучше Винзенза.
Ее взгляд упал на руку Брунса, лежащую на подлокотнике. «Но явно не тот, кто не в состоянии выполнить даже простейшее задание» - подумалось ей.
Осознав, что около двадцати минут спектакля прошли мимо нее, Райк постаралась взять себя в руки. Ничего из этого уже давно не имело смысла. Измены, разборки, одиночество – все это сохранялось только в ее памяти. Теперь она свободная женщина и точно не повторит свою ошибку, выскочив замуж за первого, кто предложит.
– Прости меня, – голос Брунса прозвучал прямо у ее уха.
Как бы ей хотелось услышать эти слова от другого. Все ее мысли могла согнать раз и навсегда одна простая фраза, если бы только произнес ее недавно почивший.
– Что?
– Я не думал, что это будет так скучно. Тебе тоже не нравится?
Губы Райк растянулись в улыбке.
– Меня все устраивает.
Ложь.
– Я рад… – с облегчением ответил тот. – Может, ты чего-нибудь хочешь? Я могу принести чипсы или сок. Какой твой любимый?
– Ничего не нужно, спасибо.
Ей до безумия хотелось есть. Райк не успела поужинать после работы, долго выбирала, что надеть, устала еще до прихода, так еще и букет невозможно было удобно удерживать в руках. Гипсофилы сыпались ей на колени.
«Совсем немного – утешала она себя. – Это прекрасная пьеса, потерпи совсем немного»
***
Брунс чувствовал, как пот стекает по его спине. Леди Райк сидела совсем рядом с ним, и ни слова не говорила о его никчёмности, кривых руках или вкусе в одежде. Можно ли считать это успехом?
Девушка в золотистом платье на сцене, распивающая о своей несчастной жизни, нисколько не вызывала в нем жалости. Чувство, которое он испытывал, больше было похоже на раздражение. Осознание того, что он пригласил на личную встречу ту, кого подозревал в серийных убийствах, сводило его с ума. Тридцать две жертвы. Драма, происходившая в его жизни, ни в какое сравнение не шла с детским лепетом в спектакле.
Когда они только пришли, духи спутницы дурманили его мысли. Сладковатый запах со слабыми нотками цветов. Он не бил в нос так сильно, как то обилие запахов, которое ему приходилось нюхать сейчас. Такое ощущение, что кто-то искупался в ванне туалетной воды.
К концу выступления его ноги гудели от бездействия. Ему до жути хотелось вскочить и прогуляться по залу. Но до тех пор, пока занавес вновь не задвинули, такой возможности ему не представилось.
До чего же он был счастлив, когда вспомнил, что современная версия пьесы имеет всего один акт. Мужчина оживленно встал на ноги и зааплодировал, радуясь не столько полученным впечатлениям, как тому факту, что им подошел конец.
Выходя из зала с толпой унылых зрителей, он держал свою руку на спине Райк. Она нисколько не сопротивлялась, что само по себе выглядело странным. В другой ситуации он осмелился бы положить руку на ее плечо, но надетое ею платье полностью открывало все выше ключиц, а перчатки закрывали руки до самого локтя, как будто это были самые ценные части ее тела.
– Было куда лучше, чем я ожидала. Молодец, Брунс Берг – с необычным для нее задором, произнесла Райк. Даже очередное надменное высказывание, прикрытое похвалой, не могло его расстроить после такой интонации. Неужели, она правда довольна?
Или же тоже радуется окончанию этого бреда?
– В следующий раз посмотрим Гамлета?
– Спасибо, нет! Давай договоримся, больше никаких театров.