В семье Губкиных просто невозможно было сидеть сложа руки. Не успел Сергей отмыться, отоспаться и чаю власть напиться из семейного самовара, а уж с ним заговорили об учебе, Возвращаться в кораблестроительный он не хотел — хотя бы потому, что пришлось бы разлучиться с отцом-матерью, уехать в Ленинград, а он не в силах был сейчас на это решиться. Вообще-то ему хотелось получить литературное образование, он с детства питал пристрастие к искусству и даже баловался стихами. (Однажды — давно-давно когда-то — Ивана Михайловича вызвали к директору гимназии и с возмущением показали один из опусов его сына, в котором четырехстопным ямбом набрасывались портреты преподавателей, а в конце следовал энергичный вывод: «Гимназия пятая, сгинет, проклятая!» Из директорского кабинета отец и сын вышли вместе. «Как узнали-то, что ты написал?» — «А сам признался!» — «А… Я тебе за это мороженое куплю».)
В литературный талант Сережи Иван Михайлович все-таки не поверил, несмотря на успех его творений среди учеников «проклятой пятой». И сейчас он не одобрил его намерения поступить на филфак Московского университета. И Нина Павловна была с этим согласна. «Только на геологический», — со свойственной ей повелительностью сказала она. Она отлично понимала, что в области науки, где авторитет отца колоссален, сыну и учиться будет легко и работать потом легко. Иван Михайлович рад был бы видеть в сыне продолжателя своего дела, а Сереже в те недели блаженного его состояния спорить с родителями даже и в голову не приходило: он и записался на геолфак Горной академии. Но очень скоро — кажется, даже и не оповестив родителей — он лекции на геологическом факультете посещать перестал, а стал ходить на лекции в металлургический факультет.
Таковы Губкины! Как только Сергей почуял, что состязаться с отцом в геологии, а тем более превзойти его здесь невозможно, как только он почувствовал, что с его фамилией здесь связывается только слава отца, он оставил геологию. Пусть и его тропка, как сестрина, идет рядом с широкой отцовской колеей, но не сливается с ней и не пропадает в ней. Почему он выбрал металлургию? Трудно сказать. Никогда он не видел доменной печи и, должно быть, смутно представлял, из чего выплавляют чугун. Но раз выбор пал на металлургию, он принялся изучать ее со всею губкинской страстью, присматриваясь к тем отраслям, которые менее всего тогда были разработаны и в которых можно было бы потом показать себя.
Он был тогда весел, общителен, весь светился, льнул к людям. Жилось туговато; денег карманных у Сергея никогда не было. (Да их, кажется, и у отца никогда не было.) Зато папа получал пайки! И в день, когда их привозили, он с утра предупреждал сына: «Ты там сегодня этих… зови давай… свою шатию-братию!» И после лекций вваливались в квартиру Сережины вечно голодные друзья-студенты — пайков как не бывало!
Те новые и сложные отношения, которые возникли между Иваном Михайловичем и Ниной Павловной сразу после их встречи, скоро перестали быть секретом для Сергея. Часто замечал он на лице отца отрешенно-светлое (неприятное Сергею) выражение; в жизни отца появилось нечто чужое их дому. Сергей пытался воздействовать на ход событий, но и отец и мать были горды и замкнуты, никому не позволяли вмешиваться в то, что касалось их одних. Они все больше и неотвратимо отдалялись друг от друга. Тогда-то и начало у Сергея складываться к отцу странное и противоречивое чувство, сотканное из обожания и протеста, влюбленности и соперничества, отталкивания и подражательности. Но порядок в доме поддерживался ровный и идеальный, Нина Павловна сурово следила за тем, чтобы Сережа не отвлекался ни на что и хорошо учился.
В июне 1928 года он закончил институт.
Когда кончился короткий митинг выпускников, Сергей прокрался в домашний кабинет отца (тот был еще на работе), положил на стол диплом, а рядом листок бумаги, на котором написал стихи:
Отец вернулся с работы, прочел, рассмеялся… Обнял сына.
А потом настал день, и самый для него дорогой человек ушел из дому; больше Сергей Иванович и Иван Михайлович в родном доме не встречались. Те отношения любви и соперничества, противоборства иногда, которые начали складываться давно, теперь обострились. Внешне Сергей Иванович мало походил на отца; был веселее, общительнее, шумнее… В тридцатом году его свалил тиф, осложнившийся воспалением легких. Сергей провалялся в постели девять месяцев, а когда встал, то врачи обнаружили порок сердца и тяжелую форму тромбофлебита. Сказались невзгоды скитальческих лет. Болезни, от которых Сергей Иванович так и не смог избавиться, в конце концов свели его в могилу в пору самой творческой зрелости.
Внешне не походя на отца, может быть, и нарочно стараясь не походить в манерах, речи и привычках, Сергей Иванович подражал отцу в работе: брался за дело так же самозабвенно, жарко, напористо. Область его научных интересов была уже отцовой (у Ивана Михайловича по широте научных интересов соперников весьма немного во всей мировой истории науки). Сергей Иванович избрал для изучения почти в те времена не исследованную природу пластической деформации металлов.
Первая запись в трудовой книжке Сергея Ивановича Губкина сделана на Путиловском заводе в Ленинграде, где он работал инженером. Вскоре отозван был в аспирантуру, которую закончил досрочно и без всякого видимого усилия. Уже в 1931 году он выпустил свою первую книгу «Введение в механику пластически деформируемого тела». С тех пор печатается регулярно; всего за двадцать пять лет работы в науке опубликовал свыше ста пятидесяти научных работ — монографий, сборников, статей. Через десять лет после смерти Сергея Ивановича (десять лет — срок достаточный, чтобы назвать его «испытанием временем») сотрудники Института металлургии имени Вайкова выпустили в свет специальный сборник, посвященный его памяти. Сборнику предпослан очерк, в котором дается сжатая характеристика научного наследия Сергея Ивановича. Есть в очерке такие слова: «Роль С.И. Губкина в развитии науки о пластической деформации и пластическом деформировании металлов, в области популяризации этой науки, в обучении, в воспитании научных кадров исключительно велика… Научное наследство С.И. Губкина продолжает оставаться предметом изучения и служит отправной базой для дальнейших научных исследований пластического течения металлов, проводимых многочисленными последователями и учениками С.И. Губкина… Можно с уверенностью сказать, что он является одним из основоположников физико-химической теории пластичности».
Ученики и последователи Сергея Ивановича действительно многочисленны. Он рано защитил кандидатскую и докторскую диссертации и начал лекторскую деятельность. Пример отца и здесь был перед глазами: Сергей Иванович всегда скрупулезно готовился к лекциям. Его любили; ученики привязывались к нему на всю жизнь. Он подготовил ни много ни мало — 80 ученых! Среди них есть и доктора наук. После войны Сергея Ивановича пригласили поработать в Белоруссию. Он создал там первую в республике школу металлургов и был избран действительным членом Академии наук БССР.
Главный труд Сергея Ивановича «Теория пластической деформации металлов». Это обобщающая монография, в которой суммируются результаты многолетних исследований в области пластичности и практики пластического деформирования. Автору не привелось увидеть его в печати. Двухтомник появился в продаже уже после кончины С.И. Губкина.
Сергей Иванович умер внезапно, хотя и страдал хроническими болезнями долгое время. Уехал на юг отдыхать — оттуда пришло трагическое извещение. То было летом 1955 года. Похоронили Сергея Ивановича на Новодевичьем кладбище рядом с могилой отца.
Галина Сергеевна долго не могла спокойно произносить имя брата.
Иногда подходила к шкафу, который стоял еще на петербургской их квартире — ему уж лет семьдесят, наверное, и доставала из него старый мамин ридикюль. Когда-то, должно быть, он был черный, а теперь стал серый. В нем письма Ивана Михайловича, которым тоже уж лет пятьдесят…