— Что ты делала, после того как послышался сигнал воздушной тревоги?!
— Тогда я уже предчувствовала, что настал черед нашего района. В округе только мы и остались. Так что, когда услышала сигнал, была уже готова, тут же разбудила детей и велела им поскорее одеваться, но все равно сборы заняли время. Я чувствовала: дом точно сгорит, и очень спешила, помогая им одеваться. Когда мы выбежали из дома, небо уже было освещено лучами прожекторов, гремели зенитные орудия — не успели оглянуться, как вокруг поднялись языки пламени, а прямо над нашими головами в лучах прожекторов закружили самолеты. Потеряв голову от страха, я схватила детей за руки, и мы бросились в бомбоубежище. Тогда я была так испугана, что и подумать не могла захватить что-то с собой. Мы перевели дух, и, хотя страх еще не отпустил, начали появляться мысли, что хоть какие-то вещи взять стоило. Тут и Акио сказал, мол, мама, если все-все сгорит, что же с нами будет? И Вако подхватила: «Мы ведь останемся нищими и умрем с голоду! Возьми хоть что-нибудь!» Мы вышли из бомбоубежища. В тот момент все небо уже окрасилось алым. Я его и видела лишь мельком — мы сразу бросились бежать. Но тогда мои глаза еще видели. Небо все-все, полностью, полыхало алым. Оно надвигалось на нас, подрагивая, — небо, полное огня.
Глаза Такако, в которых отразилось пылающее небо, навеки потеряли способность видеть. «Может быть, и сейчас в них отражается лишь тот охваченный пламенем небосвод», — подумал Ядзима. До чего душераздирающая мысль!
«Стоит ли погребенный под прошлым секрет жестокости, с которой я заставил жену вспомнить ужас того момента, когда вспышка пламени навсегда выжгла ее глаза? Справедливо ли это?» — спросил себя Ядзима.
— Я ведь трусиха. Меня охватил такой ужас, что я плохо помню происходившее. Думаю, раза три мы добежали до дома и обратно. Еда, постельные принадлежности — взяли, кажется, что-то подобное. Но тогда, хотя я и была еще зрячей, я совсем перестала понимать, что передо мной. Последнее, что я помню, — звук. И одновременно — яркая вспышка. Больше ничего. Я ведь тогда собрала детей и, держа за руки, привела в убежище, так почему же я не увидела их тогда? Все, что я видела в последний миг, — небо, полное огня, небо из самого ада… Я ведь должна была хоть раз увидеть их, когда мы носили вещи из дома, так почему их не было видно? Почему я не смогла увидеть? Почему не видела ничего вокруг?
— Ну-ну, хватит. Прости, что заставил вспоминать подобное.
Ядзима зажал уши руками и опрокинулся на постель — Такако все равно не увидит. Он решил больше не копаться в прошлом.
Но на следующий день ход его мыслей переменился. Не стоит мешать одно с другим. В его сердце даже закралось сомнение: не прикрывает ли Такако драмой, связанной с потерей зрения, свою тайну, не хитроумная ли это уловка? Ведь у него есть неопровержимое доказательство.
Он подумал даже, что это все не иначе как промыслы судьбы, указывающей ему путь к истине, и теперь он должен, не отступая и проявляя дьявольское упорство, пробиться сквозь все препоны и выяснить правду, невзирая на женские хитрости.
В тот же день еще раз позвонил новый владелец книг, с которым Ядзима встречался вчера, и сообщил нечто совершенно неожиданное.
— Мне стоило еще при первой встрече рассказать, но я только вспомнил. В ваших книгах были вложены листки с какими-то числами — похоже, заметки. Я тогда решил, что, должно быть, они были важны для прежнего владельца, и хотя не думал, что с ним удастся встретиться, все же, поддавшись сентиментальности, вернул их на место и так и оставил в книгах. Если нужно, я могу принести их завтра.
Ядзима поспешно ответил:
— Нет-нет, эти записки без книг не прочитать. Не могли бы вы позволить мне самому забрать их сегодня вечером?
Хозяин согласился.
В каждой книге оказался свой шифр. Что же это такое? Действительно, у него с Камио было много одинаковых книг. Возможно, Камио и Такако меняли книгу после каждой переписки, условившись, какая будет в следующий раз. Но в записке, которая была у него на руках, нигде не указан номер книги и вообще нет какого-либо указания на то, из какого тома шифр. Может, они заранее определили последовательность книг, поэтому номер и не был нужен, но все равно смысл такой схемы казался непонятным. И что еще более странно — как в таком случае можно забыть записку и не отослать ее?
Так и не поняв ничего, Ядзима отправился к новому владельцу книг.
Он попросил у него немного времени, чтобы разобраться с записками, и разложил перед собой десять книг из своей бывшей библиотеки. В некоторых был один листок, в других два или три — всего нашлось восемнадцать зашифрованных посланий.