Будущее гуманистического поиска и культурного бунта может быть не только за традиционными университетами, но эти учреждения всегда будут служить координационными центрами для интеллектуальных движений, стремящихся переосмыслить мир. Битва за душу университета - это во многом битва за будущее самого знания, будет ли оно формироваться теми, кто стремится задавать вопросы, критиковать и расширять человеческий потенциал, или теми, кто хочет его ограничивать, эксплуатировать и контролировать. Ответ, как всегда, определят не институты, а студенты, ученые и мыслители, которые не позволят интеллектуальному пространству стать инструментом подчинения, а не катализатором преобразований.
МАККАРТИЗМ И ВОЙНА С АКАДЕМИКАМИ
Расширение высшего образования в середине XX века позволило радикальным идеям распространиться в беспрецедентных масштабах. Эпоха после Второй мировой войны ознаменовалась рождением новых академических дисциплин, постколониальных исследований, критической расовой теории, феминистской теории и структуралистской критики капитализма, которые стали интеллектуальным полем битвы для новой революционной мысли. Университеты, некогда бывшие бастионами аристократического образования, стали местом марксистского анализа, деконструктивной философии и социально-политической критики, которые впоследствии стали движущей силой движений за гражданские права, феминистских восстаний и разрушения колониальных империй.
Растущая радикализация академических кругов не осталась незамеченной. Подобно тому как пинкертоны внедрялись в профсоюзы для подавления рабочих организаций, государственно-корпоративные интересы стремились сдержать распространение революционных идей в университетах. Красный испуг 1950-х годов, маккартизм и чистка профессоров, подозреваемых в левых взглядах, были целенаправленными попытками восстановить контроль над учреждениями, где зарождалось идеологическое сопротивление. Академиков, подозреваемых в коммунистических симпатиях, увольняли, вносили в черные списки и преследовали по программе COINTELPRO ФБР, как в XIX веке профсоюзных лидеров выслеживали шпионы Пинкертона. Та же тактика проникновения, слежки и репрессий, которая когда-то использовалась для подавления бастующих сталеваров, теперь применялась для того, чтобы заставить замолчать радикально настроенных профессоров и студенческих организаторов.
Несмотря на эти усилия, академия оставалась одним из самых мощных инкубаторов революционной мысли. Протесты против войны во Вьетнаме, феминистские движения и движения за гражданские права, а также глобальные антикапиталистические демонстрации конца XX века - все они черпали силу из теоретических основ, разработанных в университетах. Будь то политэкономия Ноама Чомски, постмодернистская критика Мишеля Фуко или деколониальные работы Франца Фанона, академические круги продолжали служить интеллектуальной основой для новых движений сопротивления, бросавших вызов империи, капитализму и социальной иерархии.
На протяжении веков университеты были бастионами гуманистической мысли, центрами интеллектуальной свободы, где культивировались, обсуждались и оспаривались новые идеи. От средневековых Болонского и Оксфордского университетов до великих исследовательских университетов XX века высшее образование играло ключевую роль в формировании политических движений, научных достижений и философских революций. Однако в современную эпоху те самые учебные заведения, которые когда-то способствовали распространению гуманизма, становятся все более недоступными, корпоратизированными и финансово непомерными.
Когда-то высшее образование рассматривалось как общественное благо, но теперь оно превратилось в предмет роскоши, доступный в основном состоятельным людям, в то время как многие студенты оказываются обременены непосильными долгами. В Соединенных Штатах плата за обучение резко возросла с 1980-х годов, причем стоимость обучения в колледже увеличилась почти в пять раз, опередив инфляцию и рост заработной платы. Государственные университеты, которые когда-то были доступной альтернативой, также повысили плату за обучение в связи с сокращением государственного финансирования. Только в США задолженность по студенческим кредитам превышает 1,7 триллиона долларов, сковывая поколения выпускников финансовым бременем, которое мешает владению жильем, планированию семьи и карьерной мобильности. Лучшие университеты стали более эксклюзивными, отдавая предпочтение наследникам, абитуриентам с высоким уровнем дохода, которые могут позволить себе тщательную подготовку к тестам, и студентам, способным оплатить полную стоимость обучения. Тем временем страны, где раньше образование было бесплатным или недорогим, например Великобритания и другие европейские страны, перешли на модели с оплатой за обучение, что ограничивает доступ и усиливает классовые противоречия.