Стратегическая дезинформация стала одним из наиболее эффективных инструментов этого нового порядка. В отличие от пропаганды прошлого, которая стремилась навязать населению четкую и структурированную идеологию, современная политическая дезинформация процветает за счет двусмысленности, противоречий и путаницы. Политическим деятелям больше не нужно представлять последовательное видение реальности; вместо этого они выпускают бесконечный поток противоречивых нарративов, подавляя когнитивную способность общества отличать факты от вымысла. Эта тактика особенно ярко проявляется в росте числа политических фейков, теорий заговора и намеренном распространении противоречивых сообщений о ключевых мировых событиях. Цель - не столько убедить, сколько истощить, создать среду, в которой люди будут настолько наводнены противоречивыми данными, что станут циничными, отстраненными и в конечном итоге неспособными сформировать устойчивое понимание реальности . Таким образом, общественность контролируется не путем прямых репрессий, а путем систематического разрушения эпистемической уверенности.
Правительства и корпоративные интересы пошли дальше, используя так называемую нарративную войну, или намеренную организацию конкурирующих и взаимоисключающих сюжетных линий, призванных расколоть оппозицию. В прошлые десятилетия движения сопротивления часто объединялись вокруг общей идеологической основы, будь то антиимпериализм, гражданские права или освобождение трудящихся. Однако сегодня политическая власть часто сохраняется за счет того, что оппозиционные движения никогда не консолидируются под единой, объединяющей идеей. Благодаря распространению цифровых платформ правительства и спецслужбы могут позволить существовать различным диссидентским фракциям, при этом нагнетая нарративы, настраивающие их друг против друга. Эта стратегия особенно эффективна в активистском пространстве, где идеологическая чистота, фракционность, основанная на идентичности, и конкурирующие исторические интерпретации препятствуют масштабному единству. Движение, раздробленное на конкурирующие дискурсы, - это движение, которое не может набрать достаточный импульс, чтобы бросить вызов статус-кво. Вместо того чтобы объявлять оппозицию вне закона, режимы могут просто поощрять ее внутренний раскол.
Помимо дезинформации и фракционности, разрушительным политическим последствием постмодернистской гиперреальности является смерть консенсусной реальности как таковой. В предыдущие эпохи, даже в условиях политических разногласий, общества работали в общих эпистемологических рамках. Хотя отдельные люди могли не соглашаться с интерпретациями, политическими решениями и моральными выводами, существовало, по крайней мере, базовое согласие с набором фактов, на основе которых можно было вести дискуссию. Кризис постмодерна разрушил этот фундамент. Каждое событие, независимо от того, насколько объективно оно задокументировано, подвержено бесконечным переинтерпретациям, контрнарративам и идеологическим перестановкам. Ни одна истина не является слишком конкретной, чтобы быть переделанной в политический вымысел, и ни один вымысел не является слишком абсурдным, чтобы быть представленным как правдоподобная реальность. В результате происходит не просто поляризация, а эпистемический распад. Если каждый источник информации рассматривается как потенциально скомпрометированный, а каждое политическое утверждение встречается обвинениями в фальсификации, то само управление становится невозможным. Именно это и произошло во многих западных демократиях, где разрушение доверия к институтам достигло такого уровня, что коллективное принятие решений стало практически неработоспособным. Когда каждая сторона политического раскола считает, что другая не только не права, но и существует в совершенно иной версии реальности, компромисс становится немыслимым, а демократические процессы замирают.
Такой крах консенсуса выгоден тем, кто уже находится у власти, поскольку он гарантирует, что значимые системные изменения останутся навсегда недосягаемыми. Если граждане больше не могут прийти к согласию относительно природы проблем, они не могут организоваться вокруг их решения. Изменение климата, экономическое неравенство, ответные пандемии, политическая коррупция - все эти кризисы требуют скоординированных действий, но фрагментация реальности сама по себе делает такую координацию практически невозможной. Любая попытка решить системные проблемы немедленно наталкивается на лавину встречных претензий, альтернативных нарративов и преднамеренных искажений. В отсутствие общих рамок истины власть остается именно там, где она есть, не подвергаясь сомнению не с помощью силы, а с помощью путаницы.