Удивительно, до чего женщина хитра и изворотлива! Как она умеет, словно второй Скот[129], доказать то, что ей нужно! Тысяча мужчин не сочинят того, что одна женщина мигом придумает, если ей надо извернуться и солгать. Про закоренелого холостяка говорят, что он подобен либо ангелу, либо дикому зверю; а я скажу, что ни один холостяк не терпит от одиночества столько горя, сколько видит женатый, если ему попадется скверная жена.
Пока я не женился, я был богат, а теперь женат — и беден. Друзья веселились у меня на свадьбе, а я горюю после свадьбы. Они провели у меня несколько сладких минут и разошлись по домам; а я у себя дома терплю множество горьких часов и единственно по той причине, что так угодно моей богоданной супруге из-за ее глупого чванства. Была она расточительница, мотовка, транжирка; мечтала лишь о том, чтобы я возвращался домой нагруженный дарами, словно неутомимая пчела. Ей не терпелось выпроводить меня утром на улицу, чтобы не позднее полудня я вернулся к ней с полными руками и пустыми карманами. Если же руки у меня были пусты, то она прямо-таки из себя выходила. Несчастный я человек! Когда же она стала замечать, что масло кончилось и горят уже фитили, когда в доме нечего стало есть и пришлось уносить и продавать вещи, — тут она словно с цепи сорвалась. Чего я только не насмотрелся! Она возненавидела меня, как злейшего врага.
Ни ласковые речи, ни уговоры отца, ни мольбы родственников и знакомых — ничто не могло вернуть мне ее расположения. Она не желала мира; душа ее находила мир только в раздоре. Ей не хотелось покоя — покой она обретала только в сварах и криках; чтобы насолить мне, она запиралась у себя в комнате, отказывалась спать в супружеской спальне и есть за общим столом. Ведь она знала, что я ее люблю и этим можно меня уязвить.
Я прямо не знал, что и делать. Выхода не было; исчезло то, что только и могло ее умиротворить, а именно деньги.
Невольно подумаешь, что иные женщины вступают в брак из одного каприза и любопытства; выйти замуж для них все равно что снять комнату в трактире: понравится — хорошо, а не понравится — так за чем же дело стало? Достаточно любого предлога и двух лжесвидетелей — и можно затеять дело о разводе.
А уж если супруга ваша недурна собой и кому-нибудь приглянулась… не хочется и продолжать. Уважаемые сеньоры адвокаты, судебные секретари, судьи! Прошу вас, снимите очки и поглядите, что вы делаете: ведь вы разрываете узы супружества и открываете доступ дьявольскому соблазну; вы сбиваете жен с пути, лишаете чести их мужей и отнимаете у обоих супругов их состояние. Именем неба предупреждаю, что оно покарает вас за столь тяжкий проступок. Как аукнется, так и откликнется! Помните, что за тайный грех положено тайное наказание. Если муж не рассек вам лицо ножом и не поколотил вас палкой, это еще не значит, что ваше преступление осталось безнаказанным; виновник почувствует на себе гнев божий, когда другой отнимет у него жену, когда в доме его поселится раздор, срам, болезнь и бог этому попустит. Пусть тогда поразмыслит, за что все это ему ниспослано.
Я обращаюсь ко всем без исключения. Пусть посмотрят на себя со стороны и те, что устраивают сие непотребство, и те, что ему потворствуют, ибо все они одним миром мазаны. Поглядите на невесту в день свадьбы, когда вокруг нее теснится толпа гостей: как мила она с женихом, как всем довольна, как ей нравится пышный праздник, ломящиеся от яств столы! Постель постлана на новых, мягких и пышных пуховиках! Как все приятно!
Но вот деньги кончились. Не стало нарядов, подарки больше не сыплются, словно из рога изобилия. Тот же час прокисает наше молоко… Куда деваются все достоинства молодого мужа? Он разом утратил благодать, словно угодник божий, совершивший смертный грех. С ним попросту случилось то, что со мной: он обеднел. А обеднел я вовсе не оттого, что разучился зарабатывать деньги: ведь не стал же я менее ловким и изворотливым, чем был; нет, все дело в том, о чем я говорил раньше: бог меня покарал. Божья власть беспредельна, не связана буквой закона и не знает предписаний: за это полагается то, а за то — это.
За одни проступки выносится ясный приговор, определенная кара, но есть и другие прегрешения, ведомые одной душе. Моим великим грехом было неправедно нажитое богатство; потому-то я и должен был его лишиться и через это погибнуть.
Но вот девица выходит замуж и вдруг узнает, что ее обманули: муж ее вовсе не так богат, как она думала, и даже свадебные подарки взяты напрокат; через несколько дней после свадьбы в дом является за платой торговец шелками, затем портной или вместо того и другого альгвасил, а платить нечем; если еще что-нибудь и осталось, то оно потребно на жизнь: пить-есть каждый день надо, этого дела не отсрочить, не отложить, — закон, его же не прейдеши.
129