— Еще чего! — отвечал Редж и отнимал у нее книжицу.
Время от времени они куда-то исчезали, а когда возвращались, от них исходил весьма подозрительный запах.
Однажды Айви не выдержала и, смерив неугомонного мальчишку взглядом, спросила:
— Редж, признайся честно, у тебя с собой сигареты?
— А почему вы спрашиваете, мисс? — нахально отвечал парень вопросом на вопрос. — Вам закурить хочется?
Сьюзан же американцы интересовали совсем по иной причине.
— Богатенькие, хорошие собой, да еще прямо под боком! — описала она заморских солдат в одном из разговоров с Лилибет и залилась смехом.
— Что? — не поняла намека принцесса.
В доме, где остановилась Сьюзан, жила одна эвакуированная девочка постарше, которая ухитрилась пробраться в «фургончик страсти», доставлявший девчонок из центра города прямиком на американскую базу, где часто устраивались танцы. Округлив глаза от восторга, Сьюзан описывала принцессе убранство тамошних танцевальных залов. Сама она их, конечно, не видела, но ее знакомая щедро поделилась с ней впечатлениями.
— Там все украшено флагами — нашими и американскими! И играет прекрасная музыка! — поведала Сьюзан и начала напевать мотив «Серенады лунного света»[80]. — А еще они там все современные танцы знают! — сообщила она и научила Лилибет танцевать джиттербаг, а также зачесывать волосы в объемный пучок.
Наблюдая за всем этим, Мэрион невольно поражалась тому, что не испытывает особой радости. Знакомство принцесс с жителями Ист-Энда когда-то было венцом ее стремлений, но теперь она жалела, что пошла на это. Делить девочек с кем-то еще оказалось куда сложнее, чем она себе представляла.
Мэрион заверила себя, что это вполне понятно. До того как эвакуированные перебрались в домик у озера, принцессы были всецело в ее распоряжении. Особенно учитывая военное положение, когда они все почти безвылазно сидели в замке, а родители навещали их лишь изредка. За это время они успели очень сблизиться. Девочки стали ей как родные дочки, а она заменила им мать. Во всяком случае, так ей казалось.
О Томми Ласеллсе вот уже несколько месяцев не было ни слуху ни духу. В эти непростые дни их дороги редко пересекались. Как личный секретарь короля он все свое время проводил в Букингемском дворце. Но однажды она неожиданно увидела его перед замком во дворе, залитом осенним солнцем. Он тепло ее поприветствовал:
— Мисс Кроуфорд! Мэрион! Если, конечно, позволите вас так называть.
— Да, пожалуйста, — сухо ответила она, твердо вознамерившись больше не тратить время на этого человека. При виде него внутри так же просыпались чувства, вот только они ни к чему не вели.
И все же она не смогла не отметить, что он был так же красив, как и прежде. Война никоим образом не изменила его строгого, но вместе с тем изысканного облика. Волосы по-прежнему были густыми и черными, как смоль, а высокая и худощавая фигура нисколько не утратила элегантности. Из-под густых бровей на Мэрион снова смотрели темные, лукавые глаза. Стоило ей поймать этот взгляд — и внутри вновь полыхнул огонь желания, но она поспешно опустила глаза.
— Ну и как вам Виндзор? Все еще прячетесь в темнице, пока «Хейнкели» бороздят небо?
Она поспешно кивнула, скрыв за этим жестом свои истинные чувства. Как это ни удивительно, но сокровенный мрак старой темницы, сближение с принцессами и победоносное осознание того, что именно она, а вовсе не родные мама с папой, защищает их от смертельной опасности, — ее почти радовали.
— Трудно поверить, что однажды все изменится, — проговорила она.
Он смерил ее внимательным взглядом.
— Даже не сомневайтесь. Сейчас вопрос о том, как и когда разгромить немцев, уже не стоит. Все думают, что с ними делать после разгрома. Не забывайте, мы наконец сплотились с Америкой. Теперь все будет по-новому.
Он принялся увлеченно рассказывать о грядущем визите Элеоноры Рузвельт.
— Лорд-мэр Лондона, увы, пока не проявляет особой сговорчивости. Представьте себе: он хочет встречать миссис Рузвельт на ступенях собора Святого Павла.
— И что тут такого?
Невозмутимость на лице Томми вдруг сменилась легким возмущением.
— Вы поймите, наша главная цель — показать, что мы готовы бросить все свои силы на победу над Гитлером. Встречать ее средневековыми церемониями в нашем случае совсем ни к чему — это может создать о нас ложное впечатление.
Мэрион не без восторга подметила, что в его рассуждениях есть своя логика.
— Все-то вы предвидите!
80
Англ. —