— Вот твоя торбочка, Молния, — сказала она, погладив лошадку по шее. — Приятного аппетита!
Потом она перешла к следующему скакуну, бережно сняла с него седло и уздечку и принялась так же старательно его причесывать. «Неужели она так всех лошадок обойдет?» — с удивлением подумала Мэрион. Как-никак, скакунов тут было штук тридцать. За час и не управишься.
Та же мысль, по всей видимости, пришла на ум и миссис Найт.
— Ну будет тебе, Лилибет, — с легкой усмешкой сказала она. — Пора помахать в окошко Дедушке-Англии[19]!
— Аллах, вы же знаете, что сперва я должна поухаживать за всеми лошадьми! — с нескрываемой паникой в голосе напомнила Елизавета.
— Не хочешь же ты разминуться с его величеством?! Он ведь всегда в это время ждет твоего появления с биноклем в руках!
— А толпа уже ушла? — спросила старшая принцесса, снимая упряжь с очередной лошадки. Теперь ее движения заметно ускорились.
— О да, — удовлетворенно подтвердила миссис Найт. — Добрые полицейские всех прогнали.
— А что хотели эти люди, Аллах?
— Устроить беспорядки.
— Но зачем?
— Их об этом попросили очень нехорошие люди.
Мэрион ахнула. Ее охватило нестерпимое желание пулей выскочить из комнаты, вот только проповеди в галерее вряд ли возымели бы успех. Она вернулась к себе, сама не своя от ярости.
Глава тринадцатая
А следующим утром начались уроки. Полночи Мэрион просидела за столом, доделывая учебный план. Она положила на это немало сил и осталась очень довольна получившейся программой, пускай ни герцог, ни герцогиня так и не захотели с ней ознакомиться, вообще не проявив ни малейшего интереса.
О комнате для занятий никто заранее не позаботился. В доме на Пикадилли было двадцать пять спален и даже одна бальная зала, но никому и в голову не пришло, что Мэрион понадобится помещение для занятий.
— Можете воспользоваться моим будуаром, — беспечно махнула рукой герцогиня.
Будуар оказался пышно обставленной комнатой на первом этаже. Тут была и обитая шелком мебель, и множество зеркал, и напольные часы. Столик же имелся только один — с золотыми ножками и мозаикой. Елизавета, как всегда в белом кружеве, уселась в центре розового шелкового диванчика.
— Давай позанимаемся на улице, — решительно предложила Мэрион.
— Но я же испачкаюсь! Аллах будет ругаться!
Мэрион окинула взглядом наряд принцессы. Его оборочки, судя по всему, надлежало отутюживать вручную, а стирка такого платья наверняка была сущим кошмаром для прислуги: вся спинка была искусно расшита сотнями маленьких пуговок.
— Какой кошмар, — печально заметила Мэрион.
И все же они вышли на улицу. Но едва успели приступить к первому уроку, как к ним направилась герцогиня, осторожно ступая по грязной траве своими белыми туфлями на высоком каблуке. Мэрион в очередной раз заметила, что герцогиня неравнодушна к шляпам с перьями — возможно, потому, что они зрительно прибавляют ей роста. Еще на ней была одна из ее любимых лисьих шубок, наброшенная поверх нежно-голубого платья из крепа. На шее поблескивало несколько жемчужных нитей, а на запястьях и пальцах сверкали бриллианты.
— О, вы занялись рисованием, как я погляжу! Волшебно!
— На самом деле у нас урок естествознания.
— Но ведь Лилибет что-то рисует!
— Так она гораздо лучше поймет биологию растений, — пояснила Мэрион.
Герцогиня удивленно заморгала своими голубыми глазами.
— Боже правый! Ох уж эти современные методики. Но вообще-то Лилибет пора к мистеру Адамсу. Он нас ждет.
Мэрион нахмурилась.
— Мне никто об этом не говорил.
— Забыли, наверное, — обезоруживающе улыбаясь, предположила герцогиня. — Пойдем, Лилибет!
Судя по всему, и Мэрион должна была последовать за ними. Но она оставалась стоять, точнее, сидеть на прежнем месте.
— Кто такой мистер Адамс?
— Он нас фотографирует! «Приготовьтесь, сейчас вылетит птичка! Три, два, один!» и все в таком духе, — с улыбкой пояснила герцогиня. — Славный малый. Ну же, Лилибет, идем скорее!
— Но мы ведь только начали занятие, — возразила Мэрион.
Но герцогиня пропустила ее слова мимо ушей. Все свое внимание она сосредоточила на дочери.
— Солнышко мое, Аллах ждет тебя, чтобы помочь переодеться. А Оуэн скоро подъедет на автомобиле.
Мэрион поднялась наверх, в свою комнату. Часы шли. В доме то и дело хлопали двери, а откуда-то доносились приглушенные смешки. Ей очень хотелось присоединиться к веселью, но здесь, как и в доме адмирала, прислуга держалась от нее в стороне.