В ответ она промолчала. Оправдываться совсем не хотелось, как и пускаться в объяснения.
«Никогда не оправдывайся и не жалуйся!» — не раз учила герцогиня свою старшую дочку.
— А как же трущобы? И Грассмаркет? — насмешливо поинтересовался он.
Внутри у Мэрион жарко полыхнула злость. Как он смеет нападать на нее?! Сам-то он много ли сделал для жителей Грассмаркета? Или вообще для кого-нибудь? Тогда какое право он имеет ее судить?!
— Как тебе не стыдно?! Я же скоро вернусь на Грассмаркет! — выпалила она и вдруг осознала, что нарушила сразу два главных правила — и оправдалась, и пожаловалась.
— В самом деле? — Валентин приподнялся на локте и с усмешкой посмотрел на нее.
Его широкие, обнаженные плечи на миг распалили в ней желание, но она рассерженно затушила этот пожар. Она желала его и в то же время до глубины души ненавидела. И как такое возможно?
— Ты хоть знаешь, что происходит в мире? — спросил он. — Или в королевском доме все всё видят в розовом свете? Слышала ли ты про три миллиона безработных? Про Мосли[32] и его приспешников? Про восстания?!
Она выдержала его взгляд.
— Спасибо, что сообщил, но я и без тебя все знаю. Представь себе, я читаю газеты.
— Ну тогда не забудь разузнать подробности о семи тысячах полицейских, в том числе и конных, которые жестоко избили участников голодных маршей в Гайд-парке.
— Что?!
— Да-да, это случилось вчера. Но ты, кажется, все пропустила. Неужто роскошный завтрак в Балморале отвлек?
Она и вправду не заметила этой новости — слишком уж увлеклась планом сводить принцессу в кондитерскую лавку. И теперь Мэрион с грустью слушала рассказ о том, как правительство Рамсея Макдональда применило грубую силу против своих же граждан.
— Последний раз уличные беспорядки подавлялись с таким размахом лишь в тысяча восемьсот сорок восьмом году! — пафосно уточнил Валентин. — Видишь: дело пошло! Перед Великой Октябрьской революцией было примерно то же самое!
— Да ну, чушь какая-то… — отозвалась Мэрион, стараясь скрыть волнение.
Валентин торжествующе вскинул кулак.
— Штурм Зимнего дворца возвестил смерть империализма и начало эпохи международной пролетарской революции! Штурм Букингемского дворца уже не за горами!
По спине у Мэрион пробежал холодок. Сколько же ненависти было в этом жутком восторге!
— Замолчи! Не будет такого! — воскликнула она. Но в ее тоне, пускай и резком, не хватало уверенности. Она и сама слабо верила в свои слова.
Валентин поднялся и вновь вскинул кулак.
— Будет-будет! Революция грядет! Течение истории не остановить, и оно сметет их на корню! И тебя тоже, если останешься! Поедем со мной!
Мэрион с ужасом подумала о Лилибет. Сердце забилось испуганной птицей. Она поднялась, собрала раскиданную одежду и начала торопливо одеваться, несмотря на дрожь в пальцах.
— Знаешь что?! Я ведь и в самом деле подумывала вернуться. Но теперь, после разговора с тобой, точно никуда не поеду.
Глава двадцатая
1932 год подошел к концу, а начало 1933-го не сулило ничего доброго. Адольф Гитлер наконец стал канцлером Германии, не оставив своим оппонентам никакого шанса. А следующее голосование подарило ему поистине диктаторскую власть.
— Сразу видно, что он — бывший маляр, — снисходительно заметила герцогиня. — И усы эти ему совсем не идут! До чего нелепый вид!
Но Мэрион видела в Гитлере не повод для насмешек, а истинную опасность. В Германии творились жуткие вещи. Фюрер — как нарек самого себя Гитлер — усмотрел в страшном пожаре в здании Рейхстага (немецкого «брата» парламента) происки коммунистов. Единственным доказательством этому было то, что неподалеку задержали полуслепого и малообразованного голландского коммуниста, у которого обнаружили материалы для растопки. Однако, по мнению людей сведущих, Рейхстаг подожгли бензином и реагентами, которых у задержанного не было.
Газетные снимки этого растерянного парня, сидящего на скамье подсудимых в тюремной робе, пробудили в Мэрион сочувствие. Она нисколько не сомневалась, что его просто подставили и что слова Валентина о Гитлере — чистая правда: тот вознамерился сокрушить коммунистов и готов дать резкий отпор всем, кто встанет у него на пути.
А на родине Мэрион безработица только росла. Правительство неуклонно сокращало расходы, не желая отказываться от урезания пособий, начатого пару лет назад, так что теперь даже те, кто еще недавно процветал, невольно попали в паутину безжалостной бедности.
32
Сэр Освальд Эрнальд Мосли (1896–1980) — британский политик, баронет, создатель Британского союза фашистов.