Языки пламени, бушующие в мраморном камине, бросали свои отсветы на готические стены, обитые зеленоватыми досками, и на золотистые рамы картин. Высокие арочные окна были плотно задернуты шторами, и в комнате царил приятный полумрак. «Более мирной и уютной обстановки и пожелать нельзя», — подумала Мэрион, оглядевшись. Учитывая все обстоятельства, она справлялась достойно. Если не сказать — блестяще.
Как-то в гостиную заглянул герцог — нечастый участник вечерних забав. Он сел у камина и начал раскладывать на коврике карты, чтобы сыграть в «Двадцать одно», при этом зажал меж исхудавших пальцев сигарету, а по его изнуренному лицу плясали блики от огня. Герцогиня, по своему обыкновению, заперлась у себя в комнате.
— Ну что, все готовы? — спросил он, окинув собравшихся взглядом и старательно изобразив улыбку.
— Да, папа!
Отец вопросительно посмотрел на Лилибет:
— К-к-карту или хватит?[51]
— Хватит!
Герцог повернулся к Мэрион:
— А вы, К-к-кроуфи, что скажете?
— Карту! — воскликнула Мэрион, но тут же разочаровалась в своем решении. С таким числом очков быстрой победы ей не видать.
Подошла очередь Маргарет. С привычной беспечностью младшая принцесса схватила карту, потом еще одну, а после в отчаянии швырнула весь свой набор в воздух.
— Банкрот! — рассерженно объявила она.
Герцог неодобрительно покачал головой, явно осуждая ее резкость.
— Ак-к-куратнее н-н-надо быть, Мэг.
— Это все кузен Галифакс! — в очередной раз заявила Маргарет.
— Ну что ж, значит, и ему аккуратность не помешает.
Лилибет перевернула все свои карты, а герцог, взявший в этой игре на себя роль банкира, тоже объявил о банкротстве.
— Глядите! — радостно воскликнула принцесса. — Это же королевским понтун[52]!
В холле зазвонил телефон. Лицо герцога, кажущееся в свете огня таким мягким и добрым, посерьезнело и застыло, точно каменное. В комнату вошел Эйнсли. Дворецкий был мрачнее тучи.
— Ваше высочество, Форт-Бельведер на линии. Его величество хочет поговорить с вами.
На пороге появилась герцогиня в длинной черной ночной рубашке. На ее лице не было ни грамма макияжа, а волосы были собраны в длинную черную косу на спине. На вид ей можно было дать лет шестнадцать, не больше. Принцессы устремили на нее удивленный взгляд.
— Мамочка! Ты выздоровела?
Но герцогиня по-прежнему выглядела неважно. Она бросилась к мужу и схватила его за руку. А потом они вместе вышли из комнаты.
Лилибет успела еще раз обыграть сестру, а Маргарет — снова стать банкротом, как вдруг за окном зашумел мотор автомобиля. Вот только шум этот потонул в криках сестер — победном и отчаянном, — и никто его не услышал. А потом по гравию зашуршали колеса, и машина унеслась вдаль. Когда Мэрион ложилась спать, герцогиня все еще не вернулась.
Глава тридцать пятая
Утром Мэрион остановилась перед белой дверью, ведущей в спальню герцогини. Несмотря на то что ее сюда пригласили, дверь была плотно закрыта. Изнутри доносились голоса — приглушенные и взволнованные. Девушка решила пока не стучать, а подождать.
Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возникла королева Мария. Она вся иссохла и казалась теперь куда старше своих и без того почтенных лет. Всегда прямая, как жердь, она заметно поникла и ссутулилась. Даже бюст ее — и тот точно уменьшился в размерах.
Мэрион тут же присела в реверансе, а когда выпрямилась, пожилая королева окинула ее мрачным взглядом.
— М-да, мисс Кроуфорд, положение, гофоря открофенно, ахофое, — процедила она и неспешно удалилась, тяжело опираясь на свой зонтик.
На кровати, застеленной желто-синим бельем, возлежала на высоких подушках одинокая фигурка в кружевном болеро и с длинной, растрепавшейся косой черных волос. С порога она казалась совсем крошечной.
— Заходите, Кроуфи, — слабым голосом позвала герцогиня.
Мэрион пересекла нежно-голубой ковер. К ее удивлению, герцогиня протянула ей руку, беззвучно призывая подойти ближе и пожать ее. Она редко допускала физические контакты, но теперь ласково сжала ладонь Мэрион своими бледными, тоненькими пальчиками, а потом подняла на нее большие фиалковые глаза.
51
По правилам игры «Двадцать одно» игроки имеют право периодически брать новую карту либо остаться при прежнем наборе.