В течение трех дней Вильгельм и Феликс знакомились с жизнью «дядюшки», вернувшегося из Америки помещика, который пытается теперь организовать общину и управлять ею как просвещенный патриарх. Здесь начинается ряд социальных моделей, которые Гёте создает в «Годах странствий», иногда только в наметках, так, как предлагает редактор, подготовивший архивные бумаги. В пределах художественного произведения Гёте осуществил поразительный анализ эпохи, где учтено все, что он узнал и понял относительно движущих сил экономического и общественного развития. Принимая во внимание этот неотступный интерес к социальным структурам, пора бы прекратить разговоры об «аполитичном Гёте». Это правда, что практической политикой он перестал заниматься с тех пор, как окончательно понял, что основные сферы, где должна осуществиться его личность, искусство и наука. Но никогда он не останавливался перед тем, чтобы создавать в своих художественных произведениях экспериментальные проекты социальных моделей и смело анализировать современность. Он не пытался при этом постигнуть пути развития в их исторической преемственности, научно обосновать значение факторов, которые определяют возникновение и изменение социальных структур, свои выводы, предположения и ожидания он переводил на язык литературных образов, которые имеют право довольствоваться фрагментарным описанием, намеком, беглым указанием.
В сфере действия «дядюшки» все организовано согласно четким принципам, цель которых — это польза каждого и всех членов общности. Благосостояние для каждого и рост его здесь желательны, но только тогда, когда это идет на пользу общности и не наносит ущерба соседу. Фрукты и овощи, выращиваемые «дядюшкой», помогают обеспечить горняков питанием, его питомники дают саженцы сельским жителям. Это проект образцового сельскохозяйственного производства, где интересы владельца гармонируют с потребностями членов общины. В этом смысле вполне оправдана и частная собственность, поскольку она служит общим интересам. В противоположность феодальным установкам собственность на землю воспринимается здесь как отношения товарные, с точки зрения прибыли, выгодной для всех. Дворянский репрезентативный стиль полностью исчез, всюду царит полезная деятельность, это хорошо видно на примере трапез, организованных деловито, по принципу целесообразности. Все здесь живущие безо всякого принуждения подчиняются ходу трудовых процессов. Организованы и хорошо функционируют вспомогательные службы при несчастных случаях; полиция следит за порядком, но ничем серьезным ей заниматься не приходится. Для «дядюшки», который вдохновлен идеей филантропии, но отнюдь не реальных социальных реформ, способных что-то изменить в имущественных отношениях, собственные интересы как будто целиком совпадают с интересами общности, а европейская культура, с которой он духовно связан, стимулирует его к гуманной деятельности (в отличие от пассивного подражания, в котором застыл Иосиф Второй).
Без сомнения, это утопия, именно так она обозначена в тексте; надписи, которые «дядюшка» развесил повсюду для того, чтобы никто ни на минуту не забыл о его принципах, вызывают желание задать иронические вопросы. «Я нахожу, — говорит Герсилия, — что каждую можно вывернуть наизнанку, и от этого она станет не менее, а быть может, и более справедливой» (8, 60). А Вильгельм Мейстер, задав вопрос по поводу надписи «Собственность и общее благо», попадает прямо в цель. «Разве одно из этих понятий не отменяет другое?» — спрашивает он. Объяснения, которые должны уточнить смысл этих формулировок, представляются сомнительными и не могут снять принципиального противоречия, заключенного в отождествлении пользы каждого с общей пользой. В ходе дальнейшего развития общества оно, естественно, проявилось в полную силу.
«Пусть каждый ценит по достоинству дарованную ему природой и судьбой собственность и старается не растратить ее и даже умножить; пусть расширит, насколько возможно, поле приложения своих способностей; но пусть при этом думает, как дать другим участвовать во всех его начинаниях, ибо имущих оценивают по тому, сколько людей получают благодаря им пользу» (8, 60).
Таким образом, сфера действия «дядюшки» изображается как утопия, где капиталистический хозяйственный уклад оправдывается тем, что состоятельные заботятся о неимущих, а сосуществование личной выгоды со всеобщим благом постулируется как реальная возможность. С нею связаны все надежды писателя, стремление бюргера к благосостоянию он воспринимал как общественную необходимость, поскольку бюргер ведет хозяйство с учетом общих интересов, и в этом Гёте видел возможность равновесия интересов для всех; при таком взгляде на вещи мысль о революционном перевороте звучит как насмешка над общественным устройством, не оставляющим желать лучшего.
«Педагогической провинции» Вильгельм поручает дальнейшее воспитание своего сына Феликса. При вступлении в эту сферу и при возвращении туда несколько лет спустя он получает подробную информацию о принципах ее существования. «Что-то вроде утопии» — так определяет Леонардо характер этого учреждения (8, 124). Действительно, «провинция» производит впечатление некой утопической модели. Созданная на сельскохозяйственной основе, она сама себя содержит и является закрытой сферой, строго изолированной от внешнего мира. Мальчиков воспитывают здесь по точному плану вдали от родительского дома. Цели и методы воспитания определяет убеждение, что главное — это специализированная подготовка, которой должно сопутствовать благочестие, так как именно оно дает человеку основанную на уважении к другим правильную позицию для деятельной жизни в человеческой общности. Прежде всего неопытному Вильгельму даются подробные разъяснения относительно той религиозности, которая осуществляется в разных формах уважения, внушаемых воспитанникам, о чем в романе уже раньше говорилось. Практическое обучение целиком поставлено на службу формирования из каждого «полезного и необходимого члена общества», «необходимейшего звена в нашей цепи». То, что провозглашал Ярно-Монтан по поводу необходимости ограничиться одним ремеслом, что позднее стало требованием в Союзе эмигрантов, должно стать в «Педагогической провинции» основой практического воспитания. В процессе общественного развития разделение труда возникает неизбежно, к этому Гёте подводит, однако связанные с этим дефициты — в этом вопросе проект оптимистичен — покрываются за счет того, что каждый человек становится членом общества, учитывающего его потребности и интересы, и в этом находит удовлетворение. В противоположность «Годам учения» блуждания индивидуума в поисках решений больше не являются продуктивным накоплением опыта, теперь это отход от верного пути, которого надлежит избегать. Правда и в «провинции» каждый должен сам определить, к чему он имеет способности, но потом уже — дело учителей организовать для него соответствующее обучение и внимательно следить за ним. Весьма характерно, что традиционное актерское искусство в «Педагогической провинции» исключено. Для такого «шарлатанства» там не может быть места; к тому же что-то изображать перед бездеятельной толпой зрителей, которые сами не участвуют в этой художественной деятельности, противоречит основам воспитания в духе активности. Другим видам искусств обучают непременно, всегда в строгой последовательности, необходимой для каждого вида искусства, от простых элементов к более высоким ступеням овладения им (именно это Гёте не уставал повторять художникам), при этом связь с жизнью общности, полезность для любого занятия никогда не исчезает из поля зрения. Искусство и общество не должны существовать отдельно друг от друга, искусство должно возникать в повседневной жизни. Субъективное самоосуществление в творческом одиночестве не может быть целью, цель — это осмысленное взаимодействие искусства и общества. В воспитательной программе сочетаются работа и игра, у каждого должны быть развиты и практические и духовные способности. В соответствии с этим воспитанники не носят формы. «Что до мундира, то мы его полностью отвергаем: он лучше любой личины прячет характер и скрывает от взгляда наставника особые черты каждого ребенка» (8, 148). Эти слова прямо противоречат приведенному выше высказыванию из романа «Избирательное сродство». И они пример того, как связаны с конкретной ситуацией многие мысли из произведений Гёте, сформулированные как аксиомы.