Пфлюгер. – Из Бельгии? Не может быть, Мастер!
Мастер. – Да-да, из Бельгии. Принято считать, что именно в Бельгии умеют сработать по первому классу, а всё-таки нет – к Шидловски, особенно те, кто действительно имеет вкус и понимает толк. Дело доходило до контрабанды.
Диц. – Дорого я бы дал, Мастер, чтобы хоть одним глазком посмотреть, как работает Гюнтер Шидловски. Вы не могли бы рассказать?
Мастер. – Пожалуй… Я, пожалуй, расскажу… Но только вот что… Садитесь поближе, друзья… Ближе, прошу вас, ближе!
Пфлюгер. – Куда уж ближе, Мастер? И так вплотную.
Мастер так сильно прижимает его к себе, что у Пфлюгера от боли чуть слезы не выступают на глазах.
Мастер. – Откуда вам знать, Пфлюгер, вплотную или нет? Вы замахиваетесь на четвертое измерение – ощущение, не овладев толком и вторым. Давайте лучше не спорить. Двигайтесь! Двигайтесь ближе, вам говорят. Ну, ещё! Ну вот, это уже похоже на дело. Одного только не пойму.
Пфлюгер (сквозь слезы). – Что, Мастер?
Мастер. – Куда подевался старина Диц? Диц?
Пфлюгер и Мастер. – Диц!
Диц удивлен, он и так довольно плотно прижимается к Мастеру с другой стороны.
Диц. – Я здесь, Мастер!
Мастер. – Что значит «я здесь»?! Я не ощущаю тебя, Диц!
Диц прижимается еще плотнее.
Диц. – Мастер, ну зачем? Ну зачем эта унизительная проверка?
Мастер. – Прости меня, Диц, прости… Просто всегда… Я так боюсь остаться один. Кстати, а куда ушел Штаубе?
Пфлюгер. – Он не ушел, Мастер!
Диц. – Откуда такая уверенность, Пфлюгер? Ты замахиваешься на четвертое измерение – ощущение, не овладев и вторым.
Мастер. – Молодчина, Диц, молодчина. Когда встретите Штаубе, скажите ему, если он хочет услышать подробный рассказ про Гюнтера Шидловски, надо попасть в четвертое измерение.
Штаубе встает, подходит и прижимается к ним вплотную. Они все переплелись как черви.
Пфлюгер и Диц. – Мастер, он все понял!
Звучит основная музыкальная тема – например, Э. Григ «В пещере горного короля», и на экране появляются иллюстрации рассказа.
Мастер. – Я счастлив, друзья! Я счастлив! И вот теперь о Гюнтере Шидловски. Мне посчастливилось несколько раз присутствовать на его процедурах, и ни в одной, ни в одной из них не было повторений… Этот парень, скажу я вам, работал в шести измерениях. Он появлялся всегда в самых необходимых местах. Сам. Без особого знака, чьего-то отчаянного стона или специальной записи. И практически на все дело хватало его одного. Ни одна деталь, подаренная природой, не была упущена, а наоборот, как бы наоборот – подчинялась скорбному и деликатному расставанию. Ива, если она росла в окрестности, стараниями Гюнтера становилась плакучей. Безжалостно праздничные ромашки как бы схлопывали свои лепестки, и даже ручей звучал значительно тише. Я не говорю о родственниках и друзьях, которые выстраивались таким единственно правильным, ангельски грамотным полукругом, что тени накладывались как раз по ту сторону, где это и было больше всего необходимо, оттеняя слабые места и худшие из надписей на прощальных погребальных лентах. Вот почему саркофаг, даже если он был выполнен из среднего дерева, стараниями Гюнтера выглядел дорогим эвкалиптом, а самые неудобные места, ну, скажем, заросшие или каменистые территории, становились престижными по завершении процедуры. Даже если был один-единственный пучок жимолости на всю процессию, Гюнтер устраивал его именно так, что и одного букетика хватало, чтобы все провожающие могли насладиться ароматом этого замечательного растения. Вы же знаете, как трудно стало в округе с жимолостью.
Диц. – Ой, с жимолостью прямо-таки беда, Мастер!
Пфлюгер. – В других округах, Диц, тоже стало тяжело с жимолостью.
Мастер. – А эта улыбка? А эта улыбка у покидающих нас навеки, которой добивался Шидловски даже у тех, кто был в жизни всегда серьезен! А настроение! А настроение, прекрасное настроение, которое сохранялось у родственников еще неделю! В мою память врезался эпизод, когда вдова, провожавшая мужа в последний путь, во время надгробной речи не выдержала и закричала: «Браво, Гюнтер!» И долго не утихали аплодисменты над усыпалищем того счастливца, которому так блестяще удалось отойти от нашего бренного полустанка. Вот чего добивался Шидловски! Вот чего добивался этот человек. Собран. Спокоен. Отзывчив. С удивительно мягким голосом и длинными музыкальными пальцами. А как он двигался!