Почти всю жизнь Тюлинька прожила в пансионате и привыкла, что, когда она возвращается с работы, в комнате уже прибрано. Поэтому она, наверное, считала, что и теперь всё будет делаться само собой, но это оказалось не так. Время от времени она пыталась, как умела, прибрать и навести чистоту, но ей никогда не удавалось навести настоящий порядок.
Сегодня же она сказала:
– Знаешь, Гюро, а у меня сегодня помощник по хозяйству.
– Да-а? – откликнулась Гюро. – Это кто? Мама Нюсси?
– Эви? Нет, не угадала! У неё и без меня достаточно дел, она же помогает в доме престарелых, поэтому я не хотела её беспокоить. Никогда не угадаешь, кто это!
– Грю? – спросила Гюро. – Девочка, которая смотрела тогда за Ларсом?
– Нет. Хотя Грю наверняка помогла бы мне, если бы я вспомнила, что можно её попросить. Грю – славная девочка.
– Ну, тогда я не знаю, – сказала Гюро. – Может быть, Лиллен?
– Ну что ты! – засмеялась Тюлинька. – Лиллен говорит, что доктор запретил ей поднимать тяжести и вообще почти ничего не разрешает делать. Лучше я сама тебе скажу. Это Андерсен. Он был у меня, как всегда, в субботу и сказал: «Тюлинька, я не прочь подраить у тебя палубу!» Он же бывший моряк, а на корабле пол называется палубой. «Ну, замечательно! – сказала я. – А то я всё никак не могла выбрать для этого время». Но, помыв у меня пол, он сказал: «Пожалуй, я приду и скачу всю квартиру!»
– А что такое «скачу»?
– А это на кораблях так моют палубу: берут ведро и плескают на палубу или поливают из шланга – это такая длинная резиновая труба, – и вода смывает в море всю грязь.
– А что, Андерсен попросит шланг у Бьёрна? – спросила Гюро.
– Ну что ты! Он моет чинно и аккуратно щёткой и тряпкой, – сказала Тюлинька, – он только в шутку сказал, что «скатит». Он ещё собирался и обед приготовить. Говорит, что ему очень нравится работать на камбузе.
– На камбузе? – спросила Гюро.
– Так на корабле называется кухня, – объяснила Тюлинька. – Так что сегодня меня будет ждать дома готовый обед.
Вскоре раздался звонок в дверь, это пришёл Сократ. У него были с собой бутерброды и бутылочка молока, а ещё он принёс большой свёрток.
– Что это? – спросила Гюро.
Сократ развернул свёрток, и там оказался Чучело. Так звали огромную куклу Сократа. Сократ не хотел, чтобы другие дети в доме её видели. Так было потому, что в день, когда Сократ приехал сюда из Фабельвика, дети недружелюбно его встретили. Поэтому он попросил папу хорошенько завернуть Чучело, чтобы никто его не видел. Но здесь, у Гюро, Чучелу ничего не грозило, так что бумагу, в которую он был обернут, убрали.
– Давай играть на диванчике, будем играть, как будто это корабль.
Сократ очень обрадовался, потому что раньше это именно он всегда хотел играть в эту игру.
– Диванчик – это ботик, – сказал он.
– Нет, – не согласилась Гюро. – Диванчик будет барка.
– У барки же нет мотора, – огорчился Сократ.
– Ну и что! Мы будем грести вёслами и кататься по озеру, – сказала Гюро.
– У нас же нет вёсел, – сказал Сократ.
– А вот и есть, – сказала Гюро. – Я принесу швабру и мамин зонтик. Вот у нас и будут вёсла, мы будем грести тихонько, чтобы не потревожить водяного.
– Водяного? – удивился Сократ.
– Ну да. Водяной живёт на дне озера. Он немного страшный, но ничего нам не сделает, если мы его не рассердим. Нужно только не трогать русалочьи розы. Их ещё называют водяными лилиями, но Бьёрн говорит, что «русалочьи розы» звучит красивее.
– Ну давай! – сказал Сократ. – Неси сюда вёсла. Только тут же нету роз водяного.
Роз действительно не было. Вчера Эрле помыла пол в комнате Гюро, и там вообще не было ни пылинки.
– А мы сходим на улицу и нарвём травы, – сказала Гюро. – А ещё я знаю, где лежат веточки, мы с мамой их недавно собрали. Из веточек можно построить бобровую хатку. Бьёрн сказал, что на озере живут бобры.
Гюро крикнула в гостиную, где сидела Тюлинька:
– Мы только сбегаем на улицу и сразу вернёмся. Мы тут играем в моей комнате.
– Хорошо, – сказала Тюлинька. – Джемпер надела?
– Надела, – крикнула Гюро.
– Тогда не закрывай дверь, – сказала Тюлинька, – чтобы мне не ходить лишний раз открывать, я тут как раз пишу и не хочу отрываться.
Гюро и Сократ выбежали на двор, трава была непривычно жёсткая, она уже подвяла, и её прихватило морозом, но немножко они нарвали. Из собранных раньше веточек Гюро прихватила столько, сколько они могли унести.