В этом письме уже звучат зловещие нотки: неизбежное падение правительства Тьера, сулящее Курбе новые беды; первое упоминание о водянке, от которой художник через пять лет умрет; очаровательная дама, которая несколько месяцев спустя выпустит джинна из бутылки; три судебных процесса, из которых только один — наименее важный! — закончится в его пользу.
Курбе вчинил иск Леони Изабе, проектировавшему галерею для его персональной выставки в 1867 году, а потом по просьбе художника поместившему строительные материалы на склад для хранения. Курбе требовал возмещения ему двадцати пяти тысяч франков убытка за самовольный расход этих материалов на строительство баррикад во время осады Парижа пруссаками. Суд нашел, что Изабе не несет за это ответственности, и ничего не присудил Курбе. Ответчиком по второму иску Курбе выступал доктор Робине, бывший председатель того республиканского клуба, которому Курбе сдал в аренду одно из помещений на улице Вье-Коломбье, 24; художник требовал задолженность по арендной плате и получил 251 франк. Третий иск предъявила Курбе м-ль Шерар, его квартирная хозяйка в проезде Сомон, 14, которая сперва предъявила ему счет за квартиру и питание на сумму в 911 франков. Курбе согласился заплатить при условии, что портниха вернет ему кое-что из мебели и другие предметы, оставленные им у нее. К несчастью, художник присовокупил к этому разумному требованию угрозу возбудить против нее судебное дело, если она не выполнит условия. М-ль Жерар, женщина не из робких, тут же увеличила свои требования: теперь она желала получить 365 франков квартирной платы, 500 за питание, 660 в погашение сумм, которые одалживала Курбе, и тысячу за дискредитацию, а всего — 2525 франков. 4 апреля 1873 года суд по гражданским делам департамента Сены постановил взыскать с Курбе 2111 франков плюс судебные издержки[438].
Женщина, бывшая любовницей Курбе во время Коммуны, некая г-жа Г., урожденная Матильда Монтень Карли де Свазема, которая претендовала на дворянское происхождение и предлагала художнику «чистое сердце и девственную душу», в чем он никогда не нуждался и о чем никогда не просил, на самом деле была просто корыстной авантюристкой. Она пыталась завлечь его романтическими уверениями в идеальной любви. На одно из ее писем, выдержанных в подобном духе, Курбе раздраженно ответил: «Идеал! Идеал! Боже мой, да что это такое?.. Ты думаешь, мой друг, что, твердя „сердце“, „душа“, „чувства“, „стремление к бесконечности“ и не отдавая себе отчета в том, как устроен мир, ты сможешь всем командовать? Ошибаешься… Если хочешь понять, что такое любовь, на самом деле, взгляни на крестьян — я их знаю с детства»[439]. И дальше он описывает физическую грубость, похоть без нежности, к которым обычно сводится любовь в его краях. В другом письме, написанном Матильде в ноябре 1872 года, он говорит: «Как всем известно, я человек, который ни от чего не уклоняется, если в состоянии это объяснить с точки зрения разума и согласовать со своими взглядами и логикой; из-за этого жизнь не раз низвергала меня с высот в бездонные пропасти. Но у меня живучая натура горца, и я никогда не остаюсь поверженным, а восстаю из пепла, чтобы бросить вызов обществу, снова утверждать свою личность, свой собственный образ жизни, свои чувства и отстаивать свою свободу наперекор людям, их шпионам и законам — короче, я неизменно и без ложного стыда стараюсь обрести независимость и свободу…»[440].
К концу весны 1873 года, когда Курбе уже понял, что Матильда «обожала» не столько его самого, сколько его деньги, он отчаянно пытался спасти что можно из своей собственности, чтобы государство не конфисковало ее на восстановление Вандомской колонны. Когда он объявил бывшей возлюбленной, что не хочет больше иметь с ней дела, она отомстила ему, сообщив властям, что художник тайно перевел часть своего имущества на имя других лиц и отправил картины из Парижа в Швейцарию, чтобы они не достались государству. Сведения эти соответствовали истине, но пользы доносчице не принесли: тут же открылось, что Матильда со своей соучастницей неоднократно занималась вымогательством, подлогами и шантажом и что Курбе был всего лишь одной из многих ее жертв. В августе обеих судили и приговорили к тюремному заключению. Курбе был вызван в качестве свидетеля, но в суд не явился: его уже не было во Франции.
439
Письмо Курбе Матильде Г., б/д. —