В начале седьмого, утром 31 декабря 1877 года, Курбе не стало.
Глава 35
Жюльетта
Через час или два после смерти Курбе доктор Колен телеграфировал Кастаньяри: «Гюстав скончался шесть утра тчк Немедленно свяжитесь Дювалем тчк Семья решила ничего не платить»[525]. Это относилось к первому взносу в счет компенсации — его надо было внести на следующий день. Вскоре от Колена прибыло и письмо: «Сегодня в шесть утра без страданий бедняга Курбе испустил последний вздох. Он умер, окруженный друзьями, в присутствии отца, которого я вызвал… Я телеграфировал Вам, чтобы по просьбе семьи Вы попросили Дюваля задержать платеж, хотя покойный велел ему первого [января] уплатить 5000 франков. Я также телеграфировал Дювалю, чтобы он вообще отказался платить»[526].
От имени семьи Курбе Морель послал телеграмму Луи Нике — скульптору-изгнаннику с просьбой приехать в Тур-де-Пельс и сделать посмертную маску. Нике прибыл 2 января, снял маску, но отказался от гонорара, предложенного Курбе-отцом, ответив, что был другом художника, а свои несколько франков надеется заработать продажей гипсовых копий маски. Несколько недель спустя скульптор, человек совершенно нищий, попросил Режиса Курбе оплатить ему расходы по созданию маски — всего 272 франка, но старик отказался, и Нике прибегнул к вмешательству доктора Блондона. Привело ли это к положительным результатам, неизвестно.
Режис Курбе хотел похоронить прах сына на французской земле по религиозному обряду, чего сам художник, безусловно, не пожелал бы. Сначала Жюльетта готова была уступить отцу, но потом передумала и написала Блондону: «Первая моя мысль была перевезти брата домой, в родные края, но, все обдумав, я вижу, что брат мой принадлежит не только нам. Швейцария имеет на него такие же права, как Франция и его семья. Гюстав хотел быть похоронен на швейцарской земле до тех пор, пока не станет совершенно точно известно, что он желателен Франции… Наша семья обязана признательностью Швейцарии, которая приютила брата в дни беды… В этом вопросе я не могу считаться с собственными желаниями… но в словах Гюстава я чувствую стремление всех примирить. Гюстав очень любил меня, и его мысль о погребении его праха в Швейцарии дает мне основание избежать религиозного обряда, чего он от меня и ожидал. Тем самым я выкажу уважение к воле брата и в то же время не поступлюсь собственными религиозными убеждениями»[527].
Тело было положено в свинцовый ящик, поставленный затем в дубовый гроб, чтобы впоследствии его можно было эксгумировать и перевезти во Францию. 3 января 1878 года прах Курбе был временно помещен в мертвецкой кладбища Тур-де-Пельс. Пата в письме к Кастаньяри так описывал погребальную церемонию: «Все началось в половине двенадцатого, присутствовало по меньшей мере пятьсот человек. Кортеж прибыл с опозданием — столько понаехало друзей из Ла-Шо-де-Фон, Фрибура, Лозанны, Женевы, не считая почти всех жителей Веве, Монтре и Тура. День был превосходный. Многие пожелали произнести речи. Г-н Рошфор говорил первым, но не смог закончить — слезы душили его. Следующим выступил доктор Блондон из Безансона; его тоже прерывали рыдания присутствующих. Затем произнесли речи два местных жителя»[528]. Режис Курбе, решив после долгих колебаний хотя бы на время оставить тело в Швейцарии, купил место на кладбище, где Курбе и был похоронен 10 мая. Слом сделал проект надгробия из грубого гранита с вмонтированной в него овальной мраморной доской с именем и датами рождения и смерти художника. Могилу окружали восемь усеченных гранитных пирамид, соединенных цепями.
Восьмого мая 1878 года местные власти составили официальную опись имущества Курбе в Тур-де-Пельс. В его бумагах они обнаружили небольшой незапечатанный конверт с фотографией покойного художника, на обороте которой было написано:
«Вот мое завещание.
Оставляю все свое имущество моей сестре Жюльетте.
Написано мною собственноручно в Тур-де-Пельс третьего июня тысяча восемьсот семьдесят седьмого года.
Г. Курбе»[529].
Курбе ничего не оставил Зоэ, что неудивительно, если вспомнить, как давно он был в обиде на нее. Однако осенью Жюльетта получила от Дюваля весьма странный документ — письмо из Лозанны от 5 октября 1878 года, адресованное Дювалю и подписанное «Филибер»: «Однажды в Веве я встретил живописца Курбе. Он был страшно подавлен. „Надо быть готовым ко всему, — сказал он мне. — Я рассчитываю на вас. Обещайте выполнить мою волю и в надлежащее время переправить мое завещание моему поверенному господину Дювалю, Париж, улица Сент-Опоре, 189. Он знает все и возьмет на себя выполнение моих обязательств“. Он [Курбе] многое мне порассказал. Когда он заговорил о своей сестре Зоэ, зяте Реверди и их детях, нами обоими овладело волнение. Мы пожали друг другу руки. Он написал документ, который я Вам посылаю. Мне кажется, наступило время выполнить то, о чем он меня просил… Я исполняю свой долг в надежде, что и Вы исполните свой»[530]. В это письмо было вложено другое завещание, предположительно написанное Курбе:
525
Телеграмма Колена к Кастаньяри от 31 декабря 1877 г., Тур-де-Пелье. — CD, коробка 2; опубликовано: COU, vol. 1, p. 327.
526
Письмо Колена к Кастаньяри от 31 декабря 1877 г., Тур-де-Пелье. Опубликовано: COU, vol. 1. p. 327.
527
Письмо Жюльетты Курбе Блондону от 31 декабря 1877 г., Тур-де-Пелье. — “Bulletin”, N 3, p. 45–46.