Это длинное, бессвязное письмо представляет собой прекрасный образец бесплодных попыток Курбе выразить на бумаге наипростейшие философские идеи. Для ясного и логического изложения ему не хватало ни усидчивости, ни словарного запаса. Его неуклюжие фразы, вероятно, в достаточной степени передавали смысл того, что он хотел сказать близким людям, но когда ему приходилось делать заявления прессе или общаться с публикой посредством печатного слова, он вынужден был прибегать к помощи Шанфлери, Кастаньяри или другого профессионального литератора, которые готовили к печати его неряшливые сочинения, а чаще переписывали их с начала до конца.
Глава 11
Монпелье
Курбе прогостил в Монпелье у Брюйаса примерно с конца мая по сентябрь 1854 года. Еще никогда он не забирался так далеко на юг, и теперь сверкающее солнце, прозрачный воздух, синее небо и резко очерченные тени раскрыли ему глаза, научив по-новому воспринимать форму и цвет. Палитра его стала светлее и гораздо ярче в смысле цвета. Столь же новым для него оказалось и окружение. Семья Брюйас — Альфред, его родители и сестра — вели куда более роскошный образ жизни, чем тот, с каким доводилось сталкиваться Курбе, и его социалистические принципы, видимо, не помешали ему простодушно наслаждаться непривычными удовольствиями. Его живость снискала ему популярность у друзей семьи Брюйаса, особенно у тех, кто отличался более или менее богемными наклонностями и разделял любовь художника к долгим вечерним беседам и шуткам за столиком кафе, уставленным кружками с пивом и графинами с местным вином. После обеда он часто играл в шары — игру, напоминающую крокет, — и быстро приобрел в ней сноровку.
Наиболее близким из новых друзей, если не считать самого Брюйаса, стал для Курбе Пьер Огюст Фажон, родившийся в 1820 году. Незадолго до приезда художника Фажон вернулся в Монпелье из Парижа, куда отправился с большими надеждами на успех и богатство, но уже через несколько недель был вынужден стать уличным торговцем. В арабском бурнусе и тюрбане, он хриплым голосом предлагал свой товар, главным образом липкий мармелад из винограда и других фруктов. Неудачи Фажона никогда подолгу не отражались на его веселом расположении духа, и Курбе обрел в нем неунывающего товарища, всегда готового принять участие в шутках и всевозможных эскападах, изобретаемых художником на забаву себе и друзьям. В 1862 году в Париже Курбе написал портрет Фажона, который и подарил ему. Несколько лет спустя, отчаянно нуждаясь в деньгах, Фажон обратился к Брюйасу с просьбой помочь ему и приобрести у него единственную дорогую вещь — бесценный портрет: «Я обращаюсь к Вам лишь после того, как тщетно перепробовал все другие возможности. Вот уже две недели, как я в безвыходном положении. Один знакомый, приехавший в Бордо, сообщил мне, что моя дочь осталась совершенно без средств. Хотя отношения у нас с ней уже четыре года плохие, в данных обстоятельствах я не могу отказать ей в помощи, о которой она просит. Поэтому я подумал о Вас и предлагаю вот что. Я пошлю Вам свой портрет работы Курбе. Вы знаете, что он всегда предназначался для Вашей коллекции. Думаю, что могу его отдать, не обидев автора. Оправданием мне служит благородство намерения, тем более что портрет попадает в Ваши руки. Я без денег, без друзей, у меня нет зимней одежды, и ни один ресторан не хочет кормить меня в кредит. Сами видите, друг мой: положение у меня критическое. Вы один в силах выручить меня из беды. Портрет вместе с этим письмом доставят Вам утром. Буду ждать Вашего ответа от двух до четырех дня в кафе „Золотой лев“. Вашей собственной дочерью заклинаю Вас, Альфред, не покидать меня»[164]. Брюйас, разумеется, купил портрет и приобщил его к своей коллекции.
За лето Курбе написал еще два портрета Брюйаса, оба несколько меньшего размера, чем выполненный год назад в Париже, а также автопортрет в профиль, известный как «Автопортрет Курбе с полосатым воротником», и более крупную по размерам и значительную картину «Встреча». Брюйас приобрел все эти полотна. «Встреча» изображает прибытие Курбе в Монпелье. На художнике — белая рубаха, голубые парусиновые штаны и гетры на пуговицах, в одной руке — шляпа, в другой — длинная палка, за плечами — тяжелый, завернутый в куртку этюдник. Он стоит на жаре, посреди пыльной дороги. Изображенная в профиль голова его поднята так, что темная, острая борода торчит вызывающе, даже агрессивно. В нескольких шагах слева — Брюйас, вышедший встречать гостя. На меценате — синие брюки и короткая синяя куртка с полосатым воротником и кантом. В одной руке у него трость, другой он держит черную шляпу и делает широкий приветственный жест. Позади Брюйаса — Калас, его слуга, в красновато-коричневом сюртуке; через левую руку переброшен красный плед, голова почтительно наклонена. Группу завершает Бретон — собака Брюйаса. В глубине справа исчезает за поворотом дороги дилижанс, который привез Курбе. На заднем плане — пересохшая от зноя растительность и сжигаемая солнечными лучами равнина под ярко-синим безоблачным небом.
164
Письмо Фажона Брюйасу, б/д., Монпелье. —