Курбе сдержал обещание. 27 сентября 1863 года Лидия Шеноз вышла за Шарля Жоликлера, который был старше ее на одиннадцать лет. В 1864 году Курбе написал ее портрет, в 1869-м — портрет ее трехлетней дочери Анриэтты, а в ноябре 1872-го — портрет Шарля Жоликлера. Поговаривали, что Лидия стала его любовницей, но нет никаких свидетельств, подтверждающих, что она была для него чем-то иным, нежели преданным, нежно любимым другом и наперсницей. Художник находился в наилучших отношениях с ее мужем, в чьем доме на Гранд Рю, 10, в Понтарлье всегда был желанным гостем. Лидия была приветливой и радушной хозяйкой: «Г-жа Лидия Жоликлер, женщина редкостно умная и добросердечная, осталась и после брака с очень замкнутым человеком прежним избалованным ребенком, веселым, непосредственным, охочим до развлечений. Посещения Гюстава были поводом повеселиться. Она вспоминала свои детские годы, тысячи забавных мелочей…»[226]. Умерла Лидия в 1879 году, ее муж — в 1899-м.
В 1860 году Курбе был представлен на четырех выставках — в Монпелье, Безансоне, Брюсселе и в частной галерее на Итальянском бульваре в Париже. В Салон 1861 года он послал пять картин: «Утес Ораге» и четыре охотничьи сцены, в том числе «Битву оленей». Он собирался выставить, кроме того, картину, в которую включены были фигуры людей, но зимой сломал себе большой палец левой руки и целых полтора месяца не мог работать. Официальные руководители Салона отказали ему в отсрочке, жаловался он Франсису Вею, раз правительство не желает ему помогать, он будет отныне опираться на частных коллекционеров. «Вы же лучше других знаете, что я работаю не из расчета и не скрываю от публики даже свои недостатки. Это, может быть, от гордости, но такая гордость по крайней мере похвальна, потому что моя честность лишает меня того, что могла бы мне принести живопись. При всей моей бедности у меня всегда хватало мужества оставаться самим собой, не колеблясь и никому не подставляя ножку. А ведь владея своим искусством так, как владею им я, нетрудно было бы действовать по-другому. Но существуют врожденные принципы, которые не переступишь»[227].
Жюри в третий раз наградило его медалью второй степени, но эта невысокая награда, такая желанная в 1849 году и приемлемая даже в 1851-м, в 1861-м выглядела чуть ли не оскорблением. Критик Теофиль Готье протестовал: «Мы бы не стали награждать Курбе утратившей для него новизну медалью второй степени… Было бы… куда справедливее включить Курбе и Доре в число кавалеров [ордена Почетного легиона]; никто не стал бы возражать. Говорят, имя Курбе находилось в списке представленных, но император вычеркнул его. Однако… носи Курбе красную ленточку в петлице, это не повлияло бы на политическое положение в Европе»[228]. Возможно, Курбе принял бы орден, будь тот ему предложен в 1861 году, возможно — нет. А вот девять лет спустя он с презрением отказался от него. Шанфлери, в порядке исключения, нашел на этой выставке мало поводов для критики: «Курбе, видимо, пользуется в этом году подлинным успехом у самой широкой публики, — писал он Бюшону. — На мой взгляд, две его картины — „Битва оленей“ и „Скала Орканьон“ (sic!) — весьма примечательны…»[229].
Кастаньяри опубликовал в «Монд иллюстре» восторженный отзыв, но эта статья о Курбе или, еще вероятней, общий тон его замечаний о Салоне не понравился читателям. Арно, один из редакторов, предупредил его: «Г-н Пуэнтель [главный редактор] получил ряд писем, разносящих Ваши обзоры Салона… В Ваших собственных интересах советую Вам тщательно просмотреть гранки Вашей статьи о Салоне за эту неделю, исправить стиль и смягчить все резкости в Вашем материале»[230]. Кастаньяри, видимо, не подчинился, потому что неделей позже Арно уволил его: «Каждый день обзоры в „Монд иллюстре“ вызывают яростные возражения против Вашей позиции. Г-н Пуэнтель, который, естественно, больше всего стремится угодить подписчикам, поручил мне передать Вам крайне для меня неприятную вещь. Он просит меня уведомить Вас, что в связи с постоянными нападками на Вас он не может, к сожалению, поручить Вам обзор выставки живописи в 1861 году»[231].