Глава 17
«Возвращение с конференции»
В начале 1863 года Курбе сообщал родным, что пишет в Сенте «подрывную» картину: «Это большое полотно… метра три на два с половиной [подлинные размеры были примерно три тридцать два на два тридцать метра]; картина… сатирическая и в то же время в высшей степени комичная. Здесь все от нее в восторге. Не рассказываю, что она изображает, увидите сами, когда приедете в Орнан. Она почти закончена»[252]. Картина эта, «Возвращение с конференции», изображала группу до непристойности пьяных священников, возвращающихся с собрания церковнослужителей. Такие собрания имели место каждый понедельник в том или ином приходе Орнана, и, хотя Курбе писал свое полотно в Сентонже, он по памяти воспроизвел в пейзаже долину Бонво близ Орнана.
Во главе шумной процессии молодой аббат ведет под уздцы ослика, чуть ли не раздавленного тяжестью толстого пьяного кюре, которому не дают свалиться с седла два священнослужителя — молодой и старый, — поддерживающие его с обеих сторон. За ними следует семинарист, с трудом удерживающий на ногах пожилого священника, который в пьяном гневе топает ногами и размахивает палкой. Справа кюре с более грубым, явно крестьянским лицом держит над собой зонтик и силится пнуть тявкающую на него собачонку. Шествие завершают четыре женщины, видимо служанки. С левой стороны крестьянин хохочет, глядя на беспутных попов, но жена его, опустившись на колени, находит это зрелище, вероятно, скорее огорчительным, чем смешным. У дороги — резной деревянный алтарь, украшенный фигуркой пресвятой девы, а вдали виднеются крутые холмы и обрывистые скалы Франш-Конте.
Мастерская в замке Бодри не могла вместить такое огромное полотно, к тому же Курбе не хотел причинять неприятности своему гостеприимному другу, создав под его крышей картину, которая неминуемо должна была вызвать скандал. Подходящее помещение он нашел на императорском конном заводе у самого Сента, где возводился дом для директора завода, однако после того, как вывели стены и накрыли крышу, стройка была приостановлена из-за недостатка средств. Бодри убедил директора разрешить Курбе устроить в этом пустом остове здания мастерскую, где художник мог бы работать вдали от любопытных глаз набожных горожан. Однако секрет просочился, и возмущенные обыватели запротестовали так бурно, что директор конного завода поспешил выставить Курбе с его вызывающим полотном. Тогда Курбе перебрался в Пор-Берто, где поселился и закончил картину в доме паромщика папаши Фора. Но и там он едва избежал выселения, когда Фор, увидев недописанную картину, узнал или решил, что узнает себя самого в одном из священников. Паромщик пришел в ярость и успокоился, лишь когда Курбе — очень своевременно! — влил в него две или три бутылки вина.
Однажды Курбе пригласил нескольких тщательно отобранных приятелей взглянуть на полотно, и посетители были крайне удивлены, увидев, что ослик, служивший моделью для перегруженного животного на картине, валяется на куче соломы рядом с постелью Курбе. В углу комнаты стоял манекен с накинутой на него сутаной. Курбе, видимо, не пользовался живыми моделями при работе над этой картиной, хотя несколько голов были, не без некоторых сомнений, идентифицированы; лицо аббата, ведущего осла, сочли схожим с лицом сентского адвоката по фамилии Пуатье, а прототипом хохочущего крестьянина явился, вероятно, скульптор Арнольд. С другой стороны, обитатели Бонво во Франга-Конте уверяли, что все фигуры, хотя и написаны по памяти, изображают людей из их деревни, а хохочущий крестьянин — местный бедняк Буалон. Дидье, кюре из Бонво, узнал себя в пьяном священнике, сидящем на осле. Дидье был человек необыкновенный, геркулесовой силы, с гигантским телом, ногами и животом. Уроженец Орнана, он отличался чертами, характерными для этого края. Курбе и Дидье, однокашники по семинарии, были добрыми знакомыми; оба любили старое вино местной долины и попивали его… Когда кюре увидел фотографию [«Возвращения с конференции»]… которую Курбе вручил ему с дарственной надписью, он… сурово сказал: «Гюстав, ты не должен был этого делать»[253].
Курбе никогда не скрывал своих антиклерикальных взглядов, он был очень доволен тем, что изобразил духовенство как отталкивающих обжор и пьяниц и со злобной радостью испорченного ребенка предвкушал неизбежную бурю критических нападок. «Возвращение с конференции», пожалуй, наименее удачное из всех больших полотен художника. Юмор Курбе был слишком тяжеловесен для сатиры. То, что под карандашом Домье становилось блистательным и уничтожающим, выглядело лишь грубым под тяжелой кистью Курбе.