Зимой у Курбе из-за продажи картины вышла новая размолвка, стоившая ему немалых волнений. Несколькими месяцами раньше биржевик Лепель-Куэнте приобрел за десять тысяч франков «Косуль у ручья Плезир-Фонтен» и тогда же обещал уплатить шестнадцать тысяч за «Венеру и Психею» («Пробуждение»), если Курбе добавит несколько мазков к драпировке, чтобы чуточку прикрыть наготу Венеры. Художник внес изменения, но биржевик, очевидно, разочаровался в своей покупке — видимо, потому, что считал сюжет слишком смелым, чтобы повесить полотно у себя, в семейном доме, и не позаботился ни забрать его, ни уплатить деньги. После нескольких безуспешных попыток убедить Лепель-Куэнте принять картину Курбе подал иск в суд департамента Сены. Гюстав Шоде, поверенный Курбе, указал, что Лепель-Куэнте явно считал себя владельцем картины, так как перепродал ее другому коллекционеру, Халил Бею. В подтверждение Шоде представил письмо, полученное им от Халил Бея: «Я отлично помню, как, посетив однажды мастерскую г-на Курбе, я заметил эту картину и выразил желание иметь ее. Г-н Курбе ответил, что не может пойти мне навстречу: он лишь накануне продал эту вещь г-ну Лепель-Куэнте. Я настаивал и уполномочил его предложить покупателю 1000 франков отступного… Два дня спустя г-н Курбе… сообщил мне, что г-н Лепель-Куэнте не согласен отдать полотно меньше чем за 25 000 франков, что… принесло бы ему 9000 франков прибыли. Я… категорически отказался… предпочтя заказать г-ну Курбе новую картину, которую он и написал для меня»[316].
Это письмо решило дело, и 26 июля 1867 года суд постановил обязать Лепель-Куэнте принять картину, уплатив за нее Курбе условленную сумму. Лет семь-восемь спустя, когда Курбе жил в Швейцарии, его посетил торговец, только что приобретший «Венеру и Психею», и предложил ему 1000 франков за то, чтобы написать на поднятой руке Венеры зеленого попугая. Курбе выполнил эту странную просьбу, но поскольку попугай не имел никакого отношения к мифу о Венере и Психее, картина стала с тех пор называться «Пробуждение».
Халил Бей был богатый турок или, может быть, египтянин (Египет находился тогда под суверенитетом Турции), служивший раньше турецким послом в Санкт-Петербурге. Страстный игрок, любитель всевозможных зрелищ и празднеств, он в то же время был приятным, культурным человеком, находившим наслаждение в общении и беседах с серьезными писателями и художниками. С Курбе он впервые встретился, вероятно, в 1864 году по совету Сент-Бева. Его коллекция насчитывала около ста полотен, включая работы Энгра, Делакруа, Теодора Руссо, Мейссонье, Декана, Жерома, Фромантена, Шассерио, Диаза, Коро, Грёза, Верне, Буше и некоторых голландских и фламандских мастеров. Халил Бей владел также шестью картинами Курбе: тремя охотничьими сценами, обнаженной «Купальщицей» 1866 года и двумя картинами, сделанными по заказу для его коллекции. Когда Халил Бей отказался дать Лепель-Куэнте непомерную сумму за «Венеру и Психею», он попросил Курбе сделать для него копию, но художник взял и написал совершенно новую картину. Это была «Лень и роскошь», или «Спящие», где лесбийский элемент просматривался гораздо более явственно, чем в «Венере и Психее». Две обнаженные молодые женщины — блондинка и брюнетка — спят на смятой постели; одна нога брюнетки покоится на бедре блондинки, другая — на ее торсе. На постели валяются ожерелье, гребень, несколько головных шпилек; справа, на маленьком столике, — ваза с цветами; второй столик, слева, занят графином, стаканом и чашкой. Чувственность сюжета усугубляется красотой телесных тонов и нежным, почти ласкающим мазком.
Еще более чувственной получилась вторая картина, написанная Курбе для Халил Бея, который показывал ее только друзьям и держал под замком в чем-то вроде шкафчика или горки, на дверце которого был написан совершенно невинный пейзаж — зáмок в снегу. Вскоре после покупки этой картины Халил Бей разорился, и в январе 1868 года бóльшая часть его коллекции пошла с молотка. «Спящие» и безымянное полотно из шкафчика на аукцион не поступили, но впоследствии были проданы частным образом.
Глава 21
Выставка 1867 года
Правительство объявило о новой Всемирной выставке, подобной Выставке 1855 года; она должна была состояться в Париже в 1867 году. И снова Курбе решил соревноваться с официальной экспозицией, открыв одновременно с ней независимую выставку собственных работ. Всемирная выставка располагалась частично на Елисейских полях, частично на Марсовом поле, на левом берегу Сены, с павильонами искусств и в той и в другой части. Курбе арендовал участок земли на площади Альма, как раз посередине между обеими половинами Всемирной выставки, недалеко от места, где помещалась его персональная выставка в 1855 году. Под наблюдением все того же архитектора Леона Изабе была сооружена картинная галерея несколько больших размеров и посолидней, чем двенадцать лет назад, так как он собирался использовать ее впоследствии для ежегодных выставок и бойкотировать в будущем официальные Салоны. Здание обошлось ему тысяч в тридцать франков, а вместе с отделкой и оборудованием — примерно в пятьдесят. К 1872 году Курбе уже располагал достаточными средствами от продажи картин, чтобы финансировать свой проект без помощи Брюйаса и прочих друзей. «На этот раз, — писал он Брюйасу из Орнана в феврале 1867 года, — я построю постоянную галерею на весь остаток жизни и больше почти ничего не стану посылать на выставки, устраиваемые правительством, которое всегда так плохо вело себя по отношению ко мне»[317].