Гюстав не забыл попросить у отца десять франков, чтобы покрыть расходы на печатание.
Макс Бюшон, покинувший Орнанскую семинарию в 1833 году и перешедший в иезуитскую семинарию во Фрейбурге (Швейцария), вернулся во Францию осенью 1838 года и поступил в Безансонский коллеж. Учась в Орнане, Бюшон и Курбе встречались от случая к случаю, но в Безансоне их быстро связала тесная дружба, которая длилась без перерывов лет тридцать, до самой смерти Бюшона. Максимилиан Бюшон родился в Салене, милях в двадцати пяти от Орнана, 8 мая 1818 года. Отец его, Жан-Батист Бюшон, служил в наполеоновской армии и вышел в отставку в чине капитана; мать его, урожденная Жанна-Луиза Пастёр, умерла, когда Макс был еще ребенком. Бюшон и Курбе состояли в отдаленном родстве и часто называли друг друга «кузен»: в конце XVII века один из предков Макса, некий Франсуа Бюшон, житель Флаже, женился на Катрин Курбе, из той же деревни. Семья Макса была достаточно богата, чтобы дать ему возможность посвятить себя избранной им карьере литератора, не думая о финансовой стороне дела. По словам Кастаньяри, Бюшон был «необычной в литературном мире фигурой… Сын бывшего солдата, он сам отличался военной выправкой и подтянутостью. Шрам, пересекавший его щеку и имевший вполне штатское происхождение, усугублял это впечатление, но этот уродливый физический недостаток не мешал Бюшону быть безгранично добрым, а энергия в нем сочеталась с деликатностью»[38]. «Макс Бюшон был немногословен, — пишет Шарль Леже. — Он охотно слушал нескончаемую болтовню в семье Курбе… Когда к нему обращались, он оживал, увлекая всех своими рассказами и смешными историями, которые он излагал с серьезным выражением лица, выказывая немалые способности к имитации… Увлеченный новыми идеями, вдохновляясь мечтой о счастье для всех доныне порабощенных людей, этот апостол пытался личным примером обратить других в свою веру и собирал местных республиканцев и сторонников социальной революции в городке Лез Ангулирон между Артуа и Саленом… Человек безукоризненно честный, он отличался бесстрашным умом и неколебимой убежденностью. Прямой характер и доброе сердце привлекали к нему несчастных деревенских тружеников. Он часто бродил с мешком за плечами и палкой в руке по департаментам Ду и Юра, собирая старинные песни… Проза его, так же как и стихи, не отличаясь особой яркостью, представляет собой как бы выполненные мелкими мазками картинки обычаев и нравов этой части Юры… Реалист, собиратель народных песен, предтеча французского натурализма, Макс Бюшон оказывал влияние не столько своими литературными трудами, сколько личностью. В нем было так мало от типичного литератора»[39].
Дружба Курбе, шумного, настойчивого, тщеславного, громогласного и говорливого, ненавидевшего книги и равнодушного к интеллектуальным занятиям, с мягким, одухотворенным эрудитом Бюшоном кажется такой нелепостью, что ее невозможно понять. Тем не менее на свете мало было людей, к которым Курбе испытывал бы такую горячую привязанность и глубокую симпатию; Бюшон платил ему тем же. Более того, художник очень считался с мнением поэта, и гуманистические принципы Бюшона, его борьба за подлинный реализм незаметно, но глубоко влияли на Курбе.
Первая книга Бюшона, «Макс Б. Поэтические опыты. Заставки работы Гюст. К.», увидела свет в Безансоне в 1839 году. Это был маленький томик с четырьмя литографированными иллюстрациями Курбе. Незрелые стихи не блистали особыми достоинствами, литографии — и того меньше; за пределами узкого круга родных и друзей книга почти не привлекла внимания, но для самих авторов публикация их первого труда явилась событием огромной важности. Иллюстрации Курбе изображали рекрута, в слезах прощающегося с невестой у придорожного распятия; двух негров на берегу моря, оказывающих помощь раненому белому; большую комнату и сидящую в ней влюбленную пару, моделями для которой послужили сам Курбе и одна из кузин Бюшона и, наконец, путника у озера.
Летние каникулы 1840 года Курбе провел в Орнане и Флаже, занимаясь живописью, делая наброски в окрестностях и надоедая отцу просьбами отпустить его в Париж. Несколько месяцев Режис Курбе колебался, не решаясь отказаться от надежд на ученую степень и солидную юридическую карьеру для Гюстава. Но упорство молодого человека в конце концов одержало верх. В ноябре 1840 года Курбе выехал в Париж на империале дилижанса, увозя с собой кучу багажа, несколько рекомендательных писем к парижским знакомым семьям и пожелания успеха от бесчисленных родственников и друзей. Отъезд его был омрачен утратой любимого учителя: 15 сентября скончался Флажуло. В том же году Эдуард Байль, отбывший в Париж раньше Гюстава, выполнил в карандаше его портрет, но было ли это в Безансоне, до отъезда Байля, или в столице, после переезда Курбе, — точно неизвестно. Курбе предстает на нем «высоким молодым человеком, стройным и гибким; на подбородке и щеках лежит легкая тень; над очень красивыми глазами — широкие дуги бровей. Взгляд спокойный, как у льва, сознающего свою силу. Рот насмешливый и твердый; выдающиеся скулы и массивный череп свидетельствуют об энергии и решительности. Волосы длинные, завитки их спускаются на воротник. Он сидит скрестив ноги, одет по тогдашней моде: фрак, брюки со штрипками; в руках уже держит трубку, которую потом никогда не вынимал изо рта — „она стала спутницей его жизни“»[40].