Выпущенный им разряд аккуратно срезал крепления у неоновой вывески, нависавшей над тротуаром, и та, обидевшись за наглое вторжение в свою личную жизнь, рухнула на головы дерущихся. Зибциху и старшине такой удар был что крокодилу комариный укус. Вывеска, ударившись об их шлемы, просто развалилась пополам, брызнув от досады во все стороны осколками, а вот толпу москвичей это падение напугало. С истошными воплями одурманенные люди отскочили назад и на несколько секунд оказались отрезанными упавшей вывеской от предметов своих вожделений.
– Бежим, еври бади! – заорал старшина, воспользовавшись секундной паузой. – И не вздумайте стрелять в этих идиотов.
Стрелять в людей, естественно, никто не собирался. И хотя для спецназовцев позорное бегство с поля боя было противнее, чем недоваренная перловка на завтрак, отступать все же пришлось. В драке с местными жителями вся группа могла завязнуть надолго, и это никак не способствовало бы выполнению возложенной на “икс-ассенизаторов” миссии.
Поэтому спорить со старшиной никто не стал. Все четверо дружно бросились вперед, торопясь оторваться от замешкавшейся толпы, что им и удалось минут через двадцать.
Четверка остановилась в первой попавшейся безлюдной подворотне. Ситуация сложилась не из приятных, и самой большой проблемой было то, что защититься от атаки толпы спецназовцы не могли. То есть, конечно, и защищаться, и стрелять “икс-ассенизаторам” никто не мешал, за исключением их собственной совести. Легко и просто было порезать лазерами на британский флаг невооруженную толпу, но не стрелять же в одурманенных инопланетянами людей?!
– Ганс, ты нашел эту хреновину? – поинтересовался Микола, держа под прицелом единственный вход во временное убежище спецназовцев. – Поторопись. А то они же скоро будут здесь!
Услышав эту фразу, Зибцих сначала удивленно посмотрел на есаула, а затем не менее удивленно уставился на “призпол”, невесть каким образом оказавшийся у него в руках. Пацук, несмотря на всю серьезность и сложность ситуации, не был бы самим собой, если бы не стал устраивать театральное представление даже сейчас. Скромно потупив глаза, дескать, моя хата с краю, ничего не знаю, есаул сделал вид, что совершенно не замечает оторопелого состояния ефрейтора.
– Микола, эту штуковину вручили же тебе, – напомнил Ганс, протянув вперед “призпол”.
– Так когда тебя из-под толпы вытаскивали, кому-то ваше отступление прикрывать нужно было, – хмыкнул есаул. – Вот я тебе прибор и отдал, чтобы руки освободить.
– Может быть, блин, прекратите трепаться? – поинтересовался Шныгин, настороженно прислушиваясь к тому, что творится вокруг.
Возможно, в любой другой ситуации Сергей ничего и не услышал бы, но в гермошлем были встроены два сверхчувствительных микрофона с регулируемым уровнем восприятия внешних шумов. Шныгин подрегулировал прибор и понял, что толпа, на время потерявшая “икс-ассенизаторов” из виду, изменила направление движения и стала приближаться к их временному укрытию. Видимо, все население Москвы, пожалуй, впервые за всю историю города, благодаря пришельцам стало единым организмом, и теперь каждый абориген, увидевший передвижения спецназовцев, тут же докладывал о них преследователям. В общем, жители российской столицы окончательно очумели, и старшина понял, что долго скрываться от них не удастся.
– Мужики, давайте быстрее, – поторопил он сослуживцев. – Нужно найти эту проклятую штуковину раньше, чем нас опять догонит толпа.
– Мы немного отклонились от нужного курса, – констатировал Зибцих, перестав наконец таращиться на украинца и посмотрев на показания прибора. – Сейчас выходим и направляемся на запад. По-моему, осталось уже немного.
Метров триста-четыреста.
Медлить больше не имело смысла, и вся группа выскочила из подворотни. Кедман со Шныгиным заняли позиции по разные стороны от входа, прикрывая движение сослуживцев, а Микола с ефрейтором устремились туда, куда указывала стрелка на “призполе”. Дав им возможность преодолеть открытое пространство, старшина с американцем устремились следом. По мере движения группа перестроилась, и к искомой точке бойцы подошли уже в следующем порядке: Кедман первым, за ним старшина, следом Зибцих тащил на вытянутых руках прибор, а прикрывал товарищей Микола, успевший по дороге что-то сунуть себе в карман. Да так шустро, что на этот раз стяжательства украинца никто не заметил.
Последние несколько десятков метров, оставшихся до точки, указанной прибором, спецназовцы преодолели одним броском и удивленно застыли, глядя на американский флаг, развевающийся над воротами. Шныгин присвистнул, Микола удивленно заглянул через плечо ефрейтора, пытаясь проверить, правильно ли немец выбрал объект, а Кедман застыл и, если бы не уроки доктора Гобе, наверняка отдал бы честь флагу. А так капрал нашел в себе силы сдержаться.
– Это что же получается? – удивленно проговорил Микола. – Значит, эта зараза идет из американского посольства?
– Именно так оно и получается, – хмыкнул старшина. – А мы с друзьями еще спорили, кто после Гренады, Югославии и Ирака следующим будет, еври бади.
– Неправда! – вступился за свою страну Кедман. – Это какая-то ошибка…
– Разберемся, – отрезал старшина, не дав капралу закончить фразу, и первым направился к воротам.
К удивлению спецназовцев, вход в посольство никем не охранялся, да и сами ворота оказались открытыми. И все же через двор бойцы проходили аккуратно, стараясь принять максимально возможные меры безопасности. Пацук с Зибцихом держали под прицелом окна посольства, пока старшина добирался до дверей, и лишь Кедман на пару секунд задержался у ворот, не решаясь войти внутрь. Но когда Шныгин рявкнул по рации на американца, призывая его поторопиться, тот коротко вздохнул и одним броском преодолел расстояние от ворот до входа в здание. Шныгин кивнул, указывая головой на дверь, и капралу ничего другого не оставалось, как немедленно войти внутрь, чтобы тут же столкнуться нос к носу с сотрудником посольства.