Пацук и Зибцих проявили завидное единодушие. Оба предлагали совершить скрытную посадку на Лону и провести самостоятельную разведку, поскольку словам небесного тоже не склонны были доверять. Однако использовать его связи на планете оба друга собирались, а для гарантии безопасности предлагали взять небесного с собой на Лону.
Даже Коля Мухин, несчастный и обиженный пилот “летающей тарелки”, высказал свое мнение о дальнейшем ходе операции. Поначалу он пожелал всем “икс-ассенизаторам” скорейшей гибели на поганой планетке, но затем передумал и предположил, что посадку на Лону совершить все-таки стоит, но оставлять корабль на поверхности планеты было бы слишком рискованно. Конечно, если “тарелка” будет крутиться на орбите, есть риск, что ее заметят в телескопы или обнаружат патрули, но зато в случае провала корабль легко можно будет посадить в любой точке планеты и мгновенно эвакуировать группу с территории врага.
Шныгин с этим утверждением согласился, как согласился и с тем, что посадка на Лону неизбежна. “Икс-ассенизаторам” требовалась информация, и не только по поводу судьбы пропавшей группы Орлова. Однако самостоятельно разгуливать по планете, даже имея данные об информаторах контрабандиста, было бы слишком рискованно. Поэтому путешествие случайно найденного небесного на Лону было неизбежно. И переговоры об этом следовало начинать как можно быстрей. Некоторые члены группы выразили по поводу такого решения некоторое недовольство, но в целом возражать против плана Шныгина никто не стал. Несколько минут все “икс-ассенизаторы” внимательно и с долей злорадства наблюдали за четырьмя боевыми космолетами пришельцев, бестолково мечущимися в той точке, где недавно из гиперпространства вынырнул звездолет землян, а когда, оставив безуспешные поиски, корабли пришельцев повернули к Лоне, Шныгин вышел на связь с небесным.
– Слушай, орел, тебя как зовут? – пусть и с некоторым запозданием, поинтересовался у инопланетянина старшина.
– Хаарм, – коротко ответил тот.
– В общем, так, Хаарм, нам нужно кое-что обсудить, – заявил старшина. – Готовь стыковочный блок. Сейчас прибудем.
– Отлично! Я бы тоже хотел лично встретиться с вами, – обрадовался небесный. – Кстати, как я понял, вы не в ладах с правительством? Вы, как и мы, оборванцы и отщепенцы?
– Не понял?! – оторопел от такого заявления старшина.
– Ну, то есть правительство хочет все с вас оборвать и отщипнуть вас от общества, заключив под стражу? – предположил Хаарм.
– Что правительство нас как липку обдирает, спору нет. Узнав о том, какая у нас зарплата, ты со смеху умрешь, – прежде чем старшина успел открыть рот, заявил Пацук. – Насчет заключения под стражу я не совсем уверен, но в принципе по-иному наш образ жизни и не назовешь. К тому же и от общества нас давно отщепили, заперев в подземном бункере. До того отщепили, что нормальную бабу в радиусе ста километров найти невозможно! То есть получается, что в общем и целом ты прав. Мы с тобой в некотором роде товарищи по несчастью.
– Господи, почему хохлы всегда считают себя обиженными и оскорбленными? – фыркнул Шныгин и повернулся к монитору. – Так ты готовишь стыковочный модуль или нет, еври бади?!
Пилоту пришлось немного помучиться. Если ему и приходилось до этого с чем-нибудь стыковаться, то это были или столб, или косяк, почемуто оставшиеся не замеченными после бурной попойки. Ну а состыковывать транспортные средства еще не доводилось. Несколько минут он мучился и даже едва не снес космолет контрабандиста с площадки на верхушке шахты, но затем Мухину все же удалось прилепить друг к другу два корабля. Шныгин попытался одобрительно похлопать летчика по плечу, но тот телячьих ласк не принял и в одно мгновение спрятался за панелью управления, отчего ладошка старшины, вдруг встретившая на своем пути пустоту, едва не снесла половину этого самого пульта к чертовой матери. Спасло пульт лишь то, что ефрейтору Зибциху в условиях невесомости не составило труда поймать громоздкого Сергея за пояс.
А затем сразу появился вес. То есть он, конечно, никуда и раньше не исчезал. Просто теперь каждый почувствовал, что он не перышко. И лучше всего это доказала лазерная винтовка, до этого подвергавшаяся чистке Гансом и не успевшая откочевать на оружейную полку. Она вдруг перестала висеть и грохнулась вниз, отбив ефрейтору колено. Тот тихо выругался, однако привлекать излишнее внимание к своей безалаберности не стал. А вот пилот выругался громко. И привлек к себе внимание всех окружающих.
– Елы палы! Мы же теперь видимые, как пол-литра посреди стола, – пояснил он. – У этого урода искусственная гравитация работает. “Кожух” теперь не фурычит!
– Слушай, Сергей, может, отстыковаться, пока не поздно? – предложил Ганс. – Вдруг эти чучела нам засаду устроили и сейчас попытаются сдать патрулю?
– Нечего отстыковываться! Возьмем их тепленькими, – раньше, чем Шныгин успел даже подумать, заявила Сара и бросилась к переходному отсеку. А вот тут старшина уже среагировал мгновенно.
– Стоять, сержант! – заорал он так, что Штольц вытянулась в струнку, в одно мгновение повернувшись к Сергею лицом. – Вот так-то лучше. – А затем Сергей посмотрел на остальных. – Если внутри шахтерской станции засада, отработаем по полной программе. А от патруля смыться мы и вовсе всегда успеем. Нам нужен этот небесный и его связи. Однако Ганс прав. Осторожность нам не повредит. Я вхожу первым, а дальше – как отрабатывали.
Вход группы в помещение, где может оказаться засада, тренировали в спецназе любой страны мира. И “икс-ассенизаторы” особо на нем внимание не заостряли. Во время тренировок на базе они лишь пару раз отработали взаимодействие друг с другом и больше к этому вопросу не возвращались. Но и этого хватило вполне.
Шныгин шел первым. За ним входили Зибцих и Пацук, после чего наступала небольшая пауза. Сара и капрал во время нее держали под прицелом вход и пространство в тылу группы, Ганс оставался около дверей, готовый в любой момент открыть огонь, а Шныгин с есаулом прочесывали помещение, отыскивая все явные и скрытые выходы из него, а также осматривая подозрительные места внутри, за которыми мог бы скрываться противник. При этом они оба находились под постоянным прикрытием ефрейтора и сами прикрывали друг друга, если того требовали обстоятельства.