Пришлось мне, как неформальному лидеру нашего маленького отряда, объявить привал. Мы нашли приятное местечко в стороне от едва заметной охотничьей тропы, по которой двигались после того, как покинули подземелье, и разожгли небольшой бездымный костёр. Вигата принялась за готовку, Бурх возился со снаряжением, а я копался в том, что намародёрил в покинутой таверне.
— Не знают, — сказал вышибала, рассматривая вещмешок и задумчиво подёргивая себя за ус. — Знали, засыпали бы этот выход. Тут же как вышло — Риза изначально был городом каменотёсов, под холмами много красивого ракушечника. То есть, раньше было много. Добывали, продавали, ну и собственные дома тоже из него строили, особенно кто побогаче. Само название города, оно на местном наречии как раз и означает узор, рисунок. Камень и правда узорчатый, ну да вы видели. Когда он кончился, город уже хорошо разросся, торговые пути появились... Река не так далеко, она глубокая и рыбная. Городок, конечно, потише стал, после истощения-то залежей, однако ж совсем не зачах. А мы с хозяином тогда как раз из армии уволились и думали, где осесть. Вот и выбрали Ризу.
— Вы вместе служили? — спросил я, снимая крышку тубуса.
— Ну да. Дирис был моим сержантом на границе. Подкопил немного деньжат, продал землю, что от родителей осталась и выбирал место для дома. Ну и мне предложил с ним обустраиваться. А мне что — я тогда был одинокий, всю жизнь в армии. Так что долго не раздумывал.
— И что дальше?
— Дальше Дирис купил купил дом с лавкой. Но тут как раз пошлины на ввоз товара подняли — ракушечник-то всё, а местная знать привыкла жить хорошо. Народ попроще принялся закупаться за стенами, где цена товара поменьше. А что побогаче, те в нашу лавку не ходили, не их масть. Стало совсем плохо. Тут либо закрываться, либо контрабанда. Но возить мимо стражи — дело рисковое, мы ж сами пограничники, знаем, как таких ловят. А если поймают... Но тут же внизу ходы. Дирис, толковый мужик, продал лавку, купил халупу над старой выработкой. Если магазин какой устраивать, стражники быстро бы просекли контрабанду — по невеликим ценам и охотному торгу. А Дирис таверну открыл. Работали мы тогда много, а жили плохо. Однако ж после службы трудностями нас было не испугать, видали времена и похуже. Принялись мы, значит, потихоньку таскать припасы под стенами...
— Но не вы одни оказались такие умные.
— В точку, мастер. Там, считай, всё уже поделено было. Но и мы ведь не из соломы. Пару раз перетёрли с местными, ну и договорились, что входим к ним на паях. Делимся в общак, своих не щучим, понятия соблюдаем — но и голос имеем, и доступ к проверенным поставщикам, и разные полезные права. Не сказать, что совсем уж выгодно получилось, но жить вполне можно...
В тубусе оказались карты местности. Уже большая ценность — а уж для меня-то, для курьера мафии так вообще. Карт в этом мире было мало и ценились они высоко. Нарисовать простейший план на пергаменте, конечно, могли многие — особенно из заядлых путешественников, типа тех же курьеров или купцов; они обычно и рисовали. Но вот выдержать масштаб и углы — на подобное были способны уже единицы, особенно если речь шла о больших территориях и мелком масштабе. Высокородные картографии простолюдинов не препятствовали — но и не поощряли её; у одарённых, по слухам, имелись собственные карты, «только для своих», точные, подробные и полные. Ну, вот, похоже, слухи и подтвердились — карта, которую я держал в руках, оказалась именно такой. Создать подобное без аэрофотосъёмки было бы очень трудно. Однако, маги умели летать — по крайней мере, некоторые из них. Так что ничто не мешало каким-нибудь особенно умелым в плане левитации одарённым просто взлететь солнечным днём повыше и там зарисовать открывшуюся внизу картину. Или запомнить увиденное и вычертить внизу по памяти — а память у магов была фотографическая. К большому сожалению таких как я и мои работодатели. Да и вообще многих лишённых дара.
В теории, карта, сделанная магами, могла на законных основаниях очутиться и у простолюдина. Например, он мог выполнять какое-то поручение высокородных, для которого нужна была именно такая карта. Но на практике если бы такую у него обнаружили — вопросов бы ему задали много. Тем более, что был важный нюанс — простолюдинам запрещали рисовать жилища дворян, в том числе, изображать их на картах. Конечно, на картах это условие легко обходили — вместо замков и башен изображали высокие деревья, обычно ели, подписывая их всякими мнемотехническими ребусами, в которых легко читалось название замка. Но на карте из тубуса замки были изображены и поименованы безо всяких эвфемизмов. Непростая вещь... и опасная.