Но Вигата спросила первая.
— О чём говорит моё клеймо, мастер?
Я поправил котомку, перешагнул через раздавленную поганку — мы же и раздавили, когда к болотцу подходили, больше некому — и ответил:
— Я могу сказать, о чём оно не говорит. Ну и год рождения по нему вычислить. Тот, что на нём указан. Судя по твоему клейму, тебе уже за сорок. Ну этого же не может быть. Или может?
Девушка зарделась а Бурх сказал:
— Семнадцать ей, мастер. Недавно исполнилось. Если она иногда вдруг старухой покажется, так это потому, что для волчицы семнадцать лет — возраст большой. Но когда она оборачивается, всё выравнивается. Волчёнок она ещё, в общем.
— Дядя Бурх!
— Ну а кто ты? Матёрая волчица, что ли?
— Сражалась она как матёрая, — возразил я. — Вожака загрызла. Или заколола. Или загрызла... Я схожу с ума. Правда. Объясните же мне, наконец, кто-нибудь!
Бурх пожал плечами.
— Что объяснить, мастер? Она же оборотень. И человек, и волчица. Другим одарённым, вон, специально фамильяров прикрепляют, или уж не знаю, как это назвать. А она такая от рождения. Не думайте об этом, простолюдину магию не понять. Только мозги себе сломаете.
— Вигата, что ты помнишь? — обратился я к девушке. — Ты вожака загрызла или заколола?
— Загрызла, — сухо сказала девушка. — Вы же это помните?
— Мне важно, что ты помнишь.
— И то, и другое. Как и вы.
— Ну, здорово...
Вигата неожиданно пробежала немного вперёд и повернулась к нам лицом.
— Ви, ты что? — меланхолично спросил вышибала, пытаясь на ходу почесать ляжку. — Ты чего хочешь?
— Что перед вами? — спросила раскрасневшаяся девушка. — Ну, что вы видите?
— Тебя видим. — Всё также спокойно ответил вышибала. — Правда, мастер?
Я кивнул, а девушка отбежала ещё дальше и опять повернулась к нам.
— А сейчас? — И с этими словами она изящно крутанулась, показав нам спину.
— Твою за... Твою спину. — Бурх оставался невозмутим.
— Ну вот, — сказала Вигата. — Я спереди и я сзади. Человек и волк, то есть, волчица. Одна и та же я. Одновременно. Что тут непонятного?!
Но мне эта иллюстрация ничего не объяснила и убедительной не показалась. О чём я девушку и проинформировал.
— Э, нет. Мы ж тебя не сразу с обеих сторон видим. И всегда можно вспомнить, когда какой стороной ты к нам поворачивалась. А не так, чтобы сразу и передом и, гм, спиной. А, самое главное, память про тебя не переключается в зависимости от того, какую твою ээ-э... часть видно в текущий момент. А если бы вас там сразу сотня оборотней была? Это ж какая комбинаторика по людям и зверям — два в сотой степени вариантов! Охренеть, да им и грызть никого не придётся — все вокруг с ума сойдут, все рехнутся до комаров включительно!
Судя по всему, Вигате очень хотелось подбочениться и топнуть ножкой, но воспитание не позволяло. Бурх же повторил свой совет.
— Не думайте об этом, мастер. Это как слепому с рождения в цветах-оттенках разобраться. У кого глаз нет и никогда не было, тому сколько про цвета ни рассказывай, всё равно не поймёт. Так и у нас, простолюдинов, просто нет понималки, чтобы магию понять. Такая понималка только у высокородных имеется. Каждому своё.
Но я не сдавался.
— Если вы такие умные, поведайте мне, пожалуйста, что бы мы нашли, если бы вернулись туда, где с волками дрались и осмотрели бы труп вожака? Что бы выяснилось? Что он загрызен или заколот, а?
Вигата поджала губки, вышибала подавил зевок.
— Да там, поди, от вожака этого уже ничего не осталось, барсуки всё растащили, — сообщил он, прикрывая рот рукой. — Какая разница? Загрызла его девочка, или волчица заколола, или наоборот — она тем самым нас всех спасла. А вожак сдох. Туда ему и дорога, зверюге окаянному.
— Ну а если бы не растащили? Если бы мы всё же вернулись и рассмотрели?
— Скорее всего, увидели бы, что он загрызен. Потому и пятна с её одежды пропали. Потому что она не в человеческом обличьи вожака убила. Это ж сразу было понятно, разве нет?
— Нет! Откуда тогда пятна появились? И почему я помню, что как она спрыгнула на него с дерева и ножом убила?
Вышибала вздохнул и остановился.
— Ви, перекинься ещё раз.
— Не хочу. Что я вам, дядя Бурх, уличная скоморошка, что ли, представления показывать?
— Ну ты же видишь, мастеру Тиму совсем плохо. Он ни о чём больше думать не может. Давай, покажи ему.
Вигата вздохнула и я снова увидел рыжую волчицу — ту самую, что шла с нами всё это время. А девушка осталась в параллельной памяти. Привыкнуть к такому было решительно невозможно.
Бурх подошёл к волчице, погладил, потрепал по загривку и вдруг выдрал у неё большой клок шерсти. Волчица взвизгнула, отскочила в сторону и обиженно заскулила. А Бурх протянул мне добытую шерсть.
— Видите, мастер? Возьмите и смотрите внимательно.
— Дядя Бурх!!! — Вигата превратилась обратно в девушку и выглядела очень сердитой. Просто разгневанной, я бы сказал. Но вышибалу это нисколько не смутило. Он примирительно подмигнул ей — отчего она, естественно, только ещё больше рассвирепела — и задал мне вполне ожидаемый вопрос.
— Что у вас в руке, мастер? Что у вас руке?
Я разжал пальцы. На ладони у меня лежала рыжая декоративная кисточка, только что оторванная вышибалой с плаща Вигаты. Я перевёл взгляд на взбешённую девушку, которая рассматривала свой плащ с чрезвычайной досадой.
— Новый купим, — сказал ей вышибала. — Всё равно одёжку нужно сменить, хотя бы самую приметную.
Девушка ответила ему взглядом, полным искреннего возмущения.
— А если она сейчас обратно в волчицу перекинется — эта штука опять клоком шерсти станет? — спросил я у вышибалы, пытаясь понять, что именно я помню про кисточки на плаще у Вигаты: они вообще были?..
Но Бурх даже раскрыть не успел.
— Ждите, ага! Не буду я больше перекидываться! — гневно воскликнула девушка, всё ещё няньчась с плащом. — Я вам, дядя Бурх, усы ночью отрежу. И сделаю из них кисточку. И плащ будет, как новенький, ничего покупать не придётся.
— Но-но, усы — это святое! — попытался рассердиться вышибала, которого душил смех. — Я тебе отрежу! Скажи спасибо, что я тебе хвост не оторвал. Ну правда, зачем девушке волчий хвост? Мастер, вам тоже интересно, что с девушкой произойдёт, если наша волчица без хвоста останется?
Но Вигата не удостоила его ответом. Вместо этого она достала нож — вполне серьёзный, по-видимому, тот самый, которым она в одном из вариантов моей памяти убила предводителя волков — и с видимым сожалением срезала с плаща кисточку, расположенную симметрично оторванной. Выщипала с этого места торчащие нитки и нехорошо глянула на Бурха, который лучезарно ей улыбался.
А я представил себе волчицу уже с двумя проплешинами в густой шерсти загривка. И подумал, что у Бурха, действительно, есть все шансы лишиться усов ближайшей же ночью. Роскошной растительности на его лице как раз бы хватило на две одинаковые декоративные кисточки нужного размера.
На те самые кисточки, которых раньше на плаще у Вигаты не было. Или они всё-таки были?