— Ну я не ручаюсь, что за пять минут.
— Постарайся, пожалуйста, я долго это готовил. Тебе правда понравится, но время важно.
— Хорошо. Я тебе перевозвоню.
— Буду ждать!
Я не уверен, что связь будет хорошо работать, когда мой мазер раскачает магнитосферу и она порвётся над посёлком Эльзы, пропуская к Земле солнечный ветер — который и заставит воздух светиться; полярное сияние образуется именно так. Это вообще какой-то странный механизм — в смысле, разрыв магнитосферы мазером — я плохо его понимаю, что меня нервирует и тревожит. По идее, магнитосферу порвать невозможно — это же просто магнитное поле планеты; что с ним может случиться-то? Полярное сияние, которое возникает от ядерного взрыва, возникает потому, что такой взрыв сам по себе создаёт очень много заряженных частиц — как в солнечном ветре. Но, в отличие от излучения Солнца, этим частицам не надо пробиваться сквозь магнитосферу, они сразу создаются относительно недалеко от поверхности Земли. Их потоки ионизируют воздух, заставляя его светиться, отчего и возникает полярное сияние. Моя же установка явно работает по какому-то иному принципу — создать так много ионизирующих частиц она не может в принципе, у неё слишком маленькая мощность. Значит, она, действительно, просто рвёт магнитосферу — и та временно перестаёт выполнять защитные функции, пропуская к Земле космическое излучение в полном или почти полном объёме. Но почему так происходит? У меня есть пара предположений, однако пока что это не более, чем предположения. И эта неопределённость меня, действительно, тревожит.
Мой шар болтается на высоте чуть больше восьми километров и продолжает набирать высоту. Пока мне удаётся удерживать его над нужным районом. Видео с камеры тоже передаётся хорошо — я рассматриваю посёлок Эльзы на экране планшета, качество картинки отличное, разрешение позволяет разглядеть даже объекты размером в несколько миллиметров. Однако постоянно вести наблюдение за домом Эльзы в автоматическом режиме невозможно — я не успел заложить такую функцию в аппаратуру. Удерживать заданную область в поле зрения автоматика камеры не может — только стабилизировать изображение, чтобы оно не не слишком скакало. А большое увеличение неизбежно означает малый обзор и большую чувствительность к любым колебаниям-дрожаниям. Дрожь подавляется стабилизаторами, но только дрожь — относительно медленные колебания и повороты стабилизаторы не замечают и никак их не компенсируют. Вот и приходится мне вертеть камеру, управляя ей вручную — так, чтобы она была направлена на конкретный дом в посёлке. Что непросто — реактивные тяги шара сбалансированы далеко не безупречно, поэтому он вращается и раскачивается. Ну, хорошо хоть не улетает далеко, держится над посёлком, это главное.
— Алло?
— Да, это я! Ты вышла?
— Выхожу. Куда смотреть?
— Как выйдешь, скажу.
— Уже вышла. Куда смотреть?
— Ты в какую сторону сейчас глядишь?
— В смысле?
— На юг, на север?
— Мне компас нужно было взять, что ли?
— Вот где небо темнее, туда и смотри.
— И что я там увижу?
Солнце садится, однако светосила у объектива камеры на беспилотнике большая. Поэтому я всё вижу. И увиденное мне не нравится.
У дома Эльзы действительно стоит характерная женская фигура со смартфоном, поднесённым к уху. И, действительно, смотрит на восточную часть неба, где уже зажигаются звёзды. Только вот на увеличенном изображении с камеры совсем не Эльза. Ошибки быть не может — это её мать. Ну, если тогда, в квартире Эльзы, куда меня привезли, за столом появлялалсь действительно её мать. Во всяком случае, с виду это та самая женщина.
Вот тут бы мне остановиться. Взять паузу. Изобразить неудачу, что ничего не получилось — не вдаваясь в подробности. Показать смущение, бросить трубку. Всё хорошенько обдумать.
Но нет — я тут же объясняю себе увиденное тем, что Эльзу боятся даже выпускать из дому. И что вместо неё посмотреть на небо вышла её мать — с которой она сейчас поддерживает связь по другой линии. И ни на сколько не отступаю от первоначального плана.
— Готова?.. Сейчас начнётся.
— Что начнётся?
— Увидишь через минуту. Это в твою честь.
Я нажимаю кнопку и в полусотне метров от меня специальная катапульта забрасывает на ЛЭП токосъёмный провод. Удачно — к моему величайшему облегчению. Установка уже настроена, она автоматически включается. Проходит минута — и в небе на востоке появляются красивые зелёные огни. Гигантские сполохи переливаются и мерцают, создавая фантастическое зрелище. Они такие яркие, что последние лучи заходящего Солнца почти не мешают наслаждаться картиной.
— Ничего себе!!! Это ты делаешь?!..
— А кто же ещё? — нескромно отвечаю я, и тут связь прерывается. Я этого жду — так и должно быть во время сильной магнитной бури, а я устроил как раз такую. Главное — успел всё сказать и сделать, всё, что хотел. Ну, почти.
Гляжу на планшет, куда камера транслирует изображение. Шар улетел уже довольно далеко и теперь передаёт вид на дом Эльзы с другой стороны. Там красивая лужайка, на которой стоят два мангала и столы, вокруг которых расположилась многочисленная компания. Сразу замечаю там Анжелу, затем и Эльзу — она в обнимку с каким-то парнем пялится на небо, как и все остальные. Никакого смартфона у неё в руках нет. Если бы в этот момент не оборвалась бы связь с шаром, я, наверное, разбил бы планшет о мачту ЛЭП.
Но связь обрывается. Картинка сначала застывает, потом рассыпается. На планшете остаётся запись — но мне, в сущности, всё равно. Всё, что мне было нужно, я увидел — и даже много сверх того. Теперь нужно что-то со всем этим делать.
Жму на кнопку второй раз и токосъёмник благополучно срывается с высоковольных проводов и падает на землю — причём отцепляется сразу и почти не искря. Замечательно.
Полярное сияние послушно гаснет, я восстанавливаю связь с беспилотником. Смотреть с его помощью на дом Эльзы я больше не хочу. Сажать его опасно. Поэтому просто отдаю ему приказ на самоуничтожение после получасового полёта на запад — точнее, на уничтожение камеры, которая будет разбита микровзрывом и сброшена с высоты в лес. Сам же шар получил приказ, постепенно снижаясь, лететь дальше. Ветер на высоте сейчас восточный и шар имеет хорошие шансы улететь от места событий далеко и в правильном направлении. Как только он улетит достаточно далеко — к водороду в его баллоне подмешается воздух и беспилотник самоуничтожится вместе с гондолой и всей оставшейся на ней аппаратурой. Важно лишь не попасть ни в какой воздушный коридор и не подорвать шар над каким-нибудь населённым пунктом или дорогой. Ну да GPS тут в помощь. Все системы беспилотника работают нормально, в надёжности системы самоуничтожения шара я не сомневаюсь. Но после увиденного на экране планшета я и сам хочу самоуничтожиться.
Что ж, можно опять взвести катапульту и снова забросить токосъёмник на ЛЭП. После чего стоит его лишь коснуться... Включаю налобный фонарь и подхожу к установке; свет демаскирует, но тут без вариантов — вокруг уже темно, без подсветки ничего не разглядеть. А установку нужно разобрать и уничтожить как можно скорее.
Увы, даже катапульта уже не работает — её детали перегрелись вместе со всей установкой и спеклись от жара. Я очень вовремя дал команду на сброс токосъёмника — ещё немного, и это бы просто не сработало. Установка, собственно, уже мертва. Если бы я её не выключил, она бы сама сгорела бы через несколько секунд.
Боюсь смотреть на смартфон, но всё же смотрю. К моему облегчению, пропущенных вызовов там нет. Нужно раскурочить установку, разбить всё лишнее техническое барахло и раскидать части по лесу так, чтобы никто ничего не нашёл. А если и найдёт — не понял, что это и к чему.
Делаю это с превеликим удовольствием. Тачку гружу землёй, накопанной из под ёлок, что растут рядом — это элемент легенды, если вдруг ко мне всякие важные люди буду приставать с распросами — и тащусь с ней обратно к дороге. Это тяжело и трудно, а в лесу темно; вокруг пляшут страшноватые тени, создаваемые моим налобником, но мне всё равно.
Я зол, я расстроен, я не понимаю, что происходит и что мне делать дальше. Ну что ж, хорошо, хоть в живых остался... пока что.
Когда я выхожу на шоссе, то сначала думаю, что вышел не туда — УАЗика нигде нет. Однако быстро понимаю, что его просто угнали или увезли эвакуатором. Через пару дней выяснится, что верен первый вариант — угнали. Это, скорее, хорошая новость — меньше ненужных свидетельств, больше событий, которые запутывают тех, кто захочет меня вычислить. А сосед, кому этот УАЗик принадлежал, будет только рад компенсации, которую от меня получит — в том числе, за то, что не станет сразу сообщать об угоне. Компенсация, действительно, превзойдёт все его ожидания — денег мне не жалко. Мне ничего уже не жалко. И никого.
И напрасно. Но это я пойму позже. Когда станет поздно. Совсем поздно...