Утолив все низменные потребности мы разлеглись на небольшой полянке на вершине горы под уже ощутимо теплым, но все еще весенним солнцем и с чувством гордости за небездарно прожитый день задремали.
Не успел я окунуться в сладкую негу сна, как тут же из сероватого марева выплыл учитель.
— Хей, у меня же выходной, завидев его сразу запротестовал я.
— Придется перенести, дружище, — сказал Леха озабоченно. — Помнишь, я говорил, что приставлю к тебе на всякий случай потаенного?
— Ой, я уже забыл про него.
— Так вот он по-прежнему по моей просьбе наблюдает за происходящим вокруг тебя.
— И что?
— А то, что в ста метрах от твоего дрыхнущего тела, находится компания крайне подозрительного вида. Надо ли говорить, что она движется по направлению к вам?
— Погоди, а что значит «подзрительного вида»? — спросил я уже начиная пугаться. Лёха ведь редко становится обеспокоенным. Значит случилось что-то серьезное.
— Подозрительно то, что в этой компании есть и люди, и потаенные. А еще более подозрительно, что они мне неизвестны. Хотя союзов потаенных и людей очень мало и я думал, что знаю их все.
— Хреново дело, да?
— Да. Но это еще не самое плохое.
— Что еще?
— Я посмотрел линии твоей судьбы. И обнаружил, что количество стычек, драк и посадок в милицию в твоем будущем слишком много, чтобы это было случайностью.
— Что ты имеешь в виду, — спросил я с тоской вспоминая проклятого сержанта Мелько.
— Видимо, те, кому снятся черные сны, почуяли тебя и мутят воду так, чтобы вся чернь и падаль этого мира начала ошиваться рядом с тобой.
— Прекрасно. И что мне делать?
— Сейчас проснешься, встанешь и ноги в руки — электричка отправляется через двадцать минут. Милу не буди.
— Почему!?
— Ну во-первых вместе с ней вы на электричку не успеете. Пока попытаешься убедить ее в том, что не нужно собираться и что вещи придется оставить, драгоценное время уйдет. А во-вторых, этим ребятам нужен только ты. Милу они не тронут. В общем, если не хочешь снова встретиться с кем-то вроде той милой бабули, которая ковырялась в тебе, то рви когти. На вокзале я тебя встречу.
Произнеся эти слова Леха отвесил мне оплеуху и я кубарем вывалися из сна в реальность. Высвободившись из объятий спящей Милы, я быстро встал, огляделся. И сразу же увидел на соседнем холме несколько фигур. Не смотря на яркий весенний вечер, эти ребята очень плохо просматривались, чтобы можно было определить — кто такие.
Не тратя время на размышления, я нацепил штаны и балахон, и кинулся бежать по направлению к электричке.
Хм, если это все же были обычные туристы, то я, наверное, крайне нелепо смотрелся, убегая со всех ног от спящей женщины, — подумал я пока бежал. Но, обернувшись, понял, что на холме видел точно не туристов. Размытые фигуры преследовали меня, хоть почему-то немного и подотстали.
Повторять цирковые экзикуции я категорически не желал, поэтому поднажал и бегом влетел в электричку, как раз в уже закрывающиеся двери.
В электричке почти никого не было, и я уселся рядом с окошком, чтобы попытаться разглядеть моих преследователей. Они были шагах в ста, когда электричка тронулась. Но не смотря на такую близость расстояния я все равно почему-то не мог разглядеть ни их лиц, ни даже очертаний фигур. Бред какой-то. Тем более, Леха сам говорил, что магия в этом мире невозможна.
Ехать нужно было около часа, поэтому высвободившееся время я посвятил тому, чтобы унять дрожь в коленях и перевести дыхание. Выходило не очень. К тому же, в голове еще крутилась ройка мыслей по поводу Милы. За ее безопасность я не волновался, ибо верил Лехе, но вот объяснятся с девушкой придется долго. Странно, что она еще не звонила. Наверное, так и дремлет беззаботно одна на пригорочке.
От мыслей о Миле меня отвлекли двое полицейских, вошедших в вагон. Лёха говорил, что теперь буду постоянно попадать. Поэтому я втянул голову и отвернулся от них, делая вид, что изучаю пейзаж за окном. Но, увы, эта мера не спасла. Один из милиционеров подошел ко мне, как я заметил боковым зрением, прихрамывая. Остановившись напротив он позвал: «Эй, гражданин!»
Я с огорчением повернулся в его сторону и тут же перепугался.