Наконец кошмарная тварь коснулась моих ног и несколько маленьких зубастых ротиков вгрызлись в ботинки, стремясь полакомиться моими несчастными пальцами. Боль была такой зверской, что слезы моментально брызнули из глаз, а рот издал нечеловеческий крик, заполнивший на время все пространство.
Маленькие рты, как стая пираний стали раздирать кожу, мышцы, вгрызаться в кости. Я стал дергаться еще отчаяннее. Увы, еще несколько секунд и от меня уже точно ничего не останется.
Перед тем, как сознание окончательно померкло я увидел как Ольга вдруг посмотрела куда-то мне за спину, а потом ее голова надулась как мыльный пузырь и лопнула. Потом где-то справа мелькнула фигура в черном балахоне, который мне показался таким родным и знакомым. Но все это было уже не важно. Я проиграл в этой битве и пора было умирать. Еще секунда и сознание выключилось. Я погрузился в небытие.
* * *
Спалось прекрасно. Я уже чувствовал, что просыпался. Сон постепенно переходил в легкую дрему, но я старался подольше отсрочить момент открытия глаз. Постель была такая мягкая, а по телу расползлась нега. Единственное, что выбивало из мира Морфея, это лучик солнца, который деликатно, но все же довольно настойчиво ползал по моему лицу намекая, что утро уже заканчивается.
Надо же идти на работу! Будильник почему-то не сработал. — Эти мысли меня встрепенули, но я тут же вспомнил, что у меня больше нету никакой работы и, не открывая глаз, снова расслабился, пытаясь собрать последние капли удовольствия с уходящего сна.
Попытался вспомнить, что мне снилось. Образы, как это часто бывает утром, выглядели предельно размытыми. Но я точно знал, что мне приснилось нечто предельно важное. И крайне любопытное. Попытался поймать сознанием ускользающие обрывки памяти, но все попытки оказались тщетны.
Сладко потянувшись, я открыл глаза и… уставился на незнакомый потолок. Что за дела? — возмутился внутренний голос. опять так нажрался, что не помнишь ни хрена. Погоди кА в следующий раз очнешься в больнице, предостерег он. Или наоборот, не очнешься в морге.
Я приглушил гашетку самокритики и привстал. Вокруг были лишь стены, пол и потолок, да еще какая-то дерюга, служившая мне кроватью. Больше никаких предметов интерьера я не заметил. Попытался еще раз вспомнить, что же было вчера и еще раз оглядевшись почувствовал, что эта комната мне знакома.
Ох помилуйте боги, только бы не крокодил, — думал я одеваясь. После пошарил взглядом и нашел черный прямоугольный проем в одном из углов комнаты. Подошел и обнаружил в проеме деревянные ступеньки. Зевая и одновременно силясь вспомнить — кто хозяйка квартиры (а то, что это именно женщина я не сомневался, ибо принципиально не ночевал у друзей-мужчин), я спустился на первый этаж и столкнулся со здоровенным лысым мужиком, удивленно уставившимся на меня. Ох черт, надеюсь, это ее папа, а не мой ночной спутник. Все таки не мог я столько выпить, — завопил внутренний голос.
В это время на лице мужика удивление быстро сменилось радостью. Фуф, значит бить не будет, — заверил меня внутренний голос, явно приободрившийся наличию такого факта.
— Шо, оклемался все таки? — спросил мужик.
И тут воспоминания холодным душем обрушились на меня. Встреча в ресторане, попытки путешествий в осознанные сны, цирк, и самое главное, заброска меня в стан врага. На этом безмятежность и легкостьсолнечного утра резко оборвалась.
У меня так было уже один раз в жизни, когда я после какой-то молодецкой попойки дрался со скин хедами, а потом уютно лег в лужу и заснул до первого патруля ППС. Тогда тоже проснулся точно так же — сладко и легко.
Я пошатнулся и начал заваливаться на боковую. Но Лёха, а мужиком был именно он, теперь я все вспомнил, подхватил меня и удержал на ногах.
— Эй, ты чего, еще не в себе? — спросил он заглядывая мне в глаза.
— Да не, я в порядке. Почти, — глухо отозвался я. Ну говори, как все прошло? И почему я не умер? Помню, что когда последний раз я был в сознании, меня жрала какая-то тварь.
— Погоди, давай сначала чайку заварю. Тут и поговорим, — ответил Леха.
Мы прошли в кухню, уселись за маленький японский столик и мой учитель спросил:
— Пуэр, Тягуанинь?
— Чего?
— Чай какой будешь?
— Да все равно, я в них не разбираюсь, — ответил я отстраненно, ибо все мысли были в одновременно ярком и страшном прошлом.