— Я так рада, что ты зашла, — залепетала она. — Как ты?
— Всё хорошо. Где Нил?
Оглядываю помещение и не вижу его. Как ни странно, внутри практически полная посадка, официанты летают как пчёлки. Давно такого не было.
— Он немного приболел, — бросаю беспокойный взгляд. — Ничего серьёзного, просто простуда.
Нора проводит меня за единственный свободный столик в углу.
— Я вижу, даже не нужно спрашивать, как вы, — обвожу взглядом помещение ещё раз.
— Ты права, это просто какое-то сумасшествие, — машет руками девушка и корчит усталую гримасу.
— И всё благодаря тебе, — она заулыбалась, — руководство приняло во внимание все твои требования и просьбы по улучшению. Не знаю, правда, почему до них только это сейчас дошло. — Нора пожимает плечами.
— Какой королевский жест, — издевательски тяну я. — Видимо, поняли что из-за множества недочётов, даже у опытных управляющих поедет крыша.
— Главное, что ты в порядке, вернёшься к нам после отпуска? — полными глазами надежды Нора смотрит на меня. Я подумывала над тем, чтобы уволиться и сохранить остатки нервов. Но меня впечатлили внешние изменения. Возможно, сто́ит повременить с уходом.
— Думаю да, — наконец отвечаю я.
— Давай я принесу тебе вкусненького и побегу работать? Сейчас можно заработать хорошие чаевые, мне пригодятся деньги для поступления в следующем году.
— Ты поступаешь в университет? Здесь? — удивлённо спрашиваю я.
— Да и Нил тоже, но во Франции. Прошёл уже год с выпуска из школы, хочется двигаться дальше.
Франция. Одно только упоминание, как лезвием по свежей ране. Когда-то я мотивированной бегала в школу, а после посещала дополнительные занятия по французскому языку. Поступление в Париже было целью номер один. Родители делали всё возможное. Но я по-прежнему здесь и ничего не изменилось.
Нора приносит вишнёвый клафути и зелёный чай.
— Кстати, вот буклетики по университетам Франции, ты какую школу заканчивала?
— Местную.
В Андорре есть три вида школ. Андорранская, Испанская и Французская. Все они спонсируются государством, последние две получают средства из своих стран. По уровню образования они не отличаются, лишь по временны́м рамкам и программам обучения. Родители детей по своему усмотрению подбирают вид учебного заведения.
—Я с детства мечтала стать режиссёром. Поэтому выбрала Ля Феми. Обучение восемь тысяч евро в год, представляешь? — негодует Нора — Но родители поддержали меня. Предстоит жёсткий отбор, в среднем пять — семь человек из ста проходят его.
Несмотря на предстоящие сложности и возможные неудачи, Нора светилась, рассказывая о своих планах. У меня же встал слёзный ком в горле.
— Девушка, можно вас? — седоволосый мужчина махнул рукой, и Нора убежала обслуживать столик.
Оставшись наедине с пирогом и несбыточной мечтой, я листаю буклеты. Тяжесть сожаления собирается под сердцем. Позволила жизни сломать себя, а вместе с тем и мои цели. Слёзы пеленой застилали глаза, когда я разглядывала иллюстрации на страницах. Студенты что-то создают, снимают, демонстрируют. Все слаженно работают в команде, через бумагу передавалась вся атмосфера. Именно туда я хотела поступать. Планировала писать сценарии художественных фильмов, спектаклей, телепередач или даже компьютерных игр. Теперь всё казалось нереальным, точно это не я.
Всё-таки этот день испорчен с самого утра и надеется на хорошее, как оказалось, весьма глупо. Домой я добиралась, находясь в тумане своих мыслей. Мне казалось в моей жизни ничего не имеет значения. Чтобы я не делала, не приводит меня к желаемому. Весь мир против. Я ощущаю себя мелкой рыбой в океане, плывущей по течению. Не несущей ценности ни для сородичей, ни для рыб побольше. И даже кашалот, что сожрёт меня в конце пути, не заметит.
Останавливаюсь у входной двери и стучу в дверь. Никто не открывает. В окнах не горит свет, значит, Стеф ещё не вернулась. Ищу в сумочке ключи и тщетно. С моей рассеянностью мне вообще ничего нельзя доверять.
— Твою мать! — шлёпаю себя ладошкой по лбу. — Меня что прокляли?
— Снежная королева, что-то потеряла?
Ахаю от испуга. Со стороны дороги ко мне направлялся Нельсон. С привычной иронической улыбкой и бездонными сапфировыми глазами. Натягиваю маску невозмутимости.
— Что ты здесь делаешь?
Он не удивляется, а продолжает улыбаться.