— Я пойду с тобой.
Если бы Стеф, хоть иногда слушала меня, это была бы уже не Стеф.
Мужчина, что вальяжно сидел, сильнее зарывается в куртку. Из-за капюшона я не могла разобрать кто это, от него не воняло и вещи выглядели вполне опрятными.
— Чак?! — воскликнула Стеф, — Что ты здесь забыл? — она светит фонариком ему в лицо, отчего парень морщится. Облизывая сухие губы, он осмотрел нас безразличным взглядом.
— А, это ты любимая, — тяжело ворочая языком говорит он. — Пришёл домой, а она, — он указывает на дверь, — не открывается.
Под глазами у Чака пролегли чёрные круги. Налитые кровью белки на фоне бледной кожи, выглядели по-зверски. Меня перекосило от омерзения. Находясь в расслабленном состоянии, он постоянно чесался.
— Твою мать! Стеф, да он под кайфом, — вскипаю я, — Я вызываю полицию.
Она вытягивает ладонь, прося подождать.
— Чак, ты ничего не помнишь? — девушка присаживается на корточки.
— Стефани, — предупреждающе цежу я.
— Подожди, Мелисса.
Чак еле-еле открывает глаза. Я кусаю губы, вся эта ситуация напрягает.
— Любимая, — парень заулыбался как Чеширский Кот, — мне так холодно, пойдём домой?
— Чак, мы не вместе, уже давно, и это не твой дом.
Доля секунды и парень резко хватает Стеф за плечи, она падает на землю. Чак цепляется в неё мёртвой хваткой, его бешеные глаза устремлены на стены дома.
— Это он... закройте окна... — кричит Чак, вжимая в землю Стефани, — там кровь, лужи крови...
Срываюсь с места и со всей силы бью парня по лицу. Во мне клокочет такая ярость, злость на него, на Стеф, на себя. Нужно было сразу вызывать полицию, а не слушать подругу.
Девушка скидывает ноги парня и испуганно бегает глазами.
— У тебя что обострение Стокгольмского синдрома?!** Звони в полицию! — ору я.
Подхожу к Чаку, он лежит вжавшись в позу эмбриона и что-то бормочет. Наклоняюсь, чтобы осмотреть. Большая, кровавая гематома красуется на левой половине лица. Мой кулак до сих пор пульсирует от удара.
«Ты заслужил это». — думаю про себя.
— Спаси её... — его затуманенные глаза смотрят сквозь меня. — Он разорвёт её, как и меня...
— Уже спасла, от самого страшного чудовища в её жизни.
Скорая и полиция, приезжают через пять минут. Я наливаю Стефани успокоительно и прошу не выходи́ть. Она не разговаривает со мной, находится полностью в своих мыслях. Меня до сих пор потряхивает от выбросившегося адреналина. Чак пребывал в отключке, когда его забирали врачи. Ужасающая картина произошедшего, всё ещё стояла перед глазами.
— Что с ним будет? — обращаюсь к сотруднику полиции.
— От уголовной ответственности ему точно не уйти, может, и не по одной статье.
Вздыхаю, в глубине души всё равно жаль его. Если вовремя протянуть руку человеку, можно от много предостеречь и спасти. Прискорбно, что по отношению к нему этого никто не сделал. Вспоминаю Нельсона, он легко мог оказаться на его месте.
— Сеньорита Хьюз, — окликает полицейский, — Стефани придётся не раз явиться в полицейский корпус. Передайте, что с ней свяжутся.
— Хорошо, спасибо.
Как только свет от сирен окончательно растворяется в темноте, я на сгибающихся ногах захожу домой. Закрываю замок и облегчённо выдыхаю. Наконец-то всё закончилось.
— Ален Дюкасс* — Французский повар, ресторатор и предприниматель. Владелец сети ресторанов высокой кухни Alain Ducasse Enterprise с годовой выручкой в $60 млн, в которую входят 26 ресторанов в различных городах мира. На 2011 год трём ресторанам, входящим в компанию Дюкасса, присвоено три звезды в гиде Мишлен.
— Стокгольмский синдром** — это специфическое психологическое состояние, характеризующее парадоксальную взаимную или одностороннюю симпатию между жертвой и агрессором. Возникает в ситуациях захвата заложников, похищения, угроз, применения насилия.
Глава 14. Замкнутый круг.
Нельсон
Раньше, просыпаясь по утрам, всё, чего мне хотелось — это полежать подольше. Смотришь в потолок, а в голове крутятся одни и те же вопросы. Зачем просыпаться? Что мне делать? Какой в этом смысл? Ведь каждый день одно и то же. Нет стимула, ради чего стараться. Не было ни дня, чтобы я не ощущал груза вины и тоскливого чувства неизбежности.
Со дня смерти Элис прошло семь лет. Отец изменился, он практически не бывал дома. Мама в затяжной депрессии, а я двенадцатилетний мальчик, до которого никому нет дела. У меня особо не было друзей. Мой досуг старались организовать: няня Кира, повар сеньорита Море и водитель Арчи. Они кормили вкусной выпечкой, играли со мной во дворе, а Арчи иногда катал по городу и показывал красивые места. Отец быстро пресёк подобное. Вскоре моя жизнь складывалась только из постоянных строгих требований и жестокого наказания за неповиновение.