— Не успела я перевести дух, а ты уже бубнишь, — шутливо-обиженно морщится Стефани.
— Когда мы жили вместе, я старалась не нарушать ваше личное пространство. Я прошу всего лишь не врываться ко мне, когда тебе заблагорассудится.
Продолжаю суетиться и поднимать разбросанные вещи.
Стеф многозначительно, с ноткой недовольства сканирует меня.
— Ладно, оставлю их на тумбочке в прихожей, — заключает подруга.
— Благодарю за понимание,— незаметно выдыхаю. — Будешь холодный лимонад?
— Не отказалась бы, — не сводя подозрительного взора, соглашается Стеф.
Я приношу лимонный напиток и разливаю по бокалам, добавляю мяту и коктейльные трубочки.
— Мы, конечно, не от бубонной чумы спасаемся* — но от неумолимой духоты самое то, — довольно подмечает девушка. — Готова к старту съёмок?
— Немного волнуюсь. Вдруг моя задумка — это полный бред?
— Э-э-э-э, — возмущённо тянет Стеф. — Больше веры в себя. Ты мне ещё купишь изумрудный Maserati.
— Думаешь, мои гонорары будут настолько высокими? — недоверчиво усмехаюсь и смотрю исподлобья.
— Пф, — фыркает она, — не думаю, я знаю.
За три года Стефани обросла связями в сфере моды. Успела отшить и выпустить небольшую линию нижнего белья. Прошла пять подготовительных стажировок в Institut Français de la Mode**. И в сентябре этого года, планировала поступать на бакалавриат. В её руках горело всё, за что бы она не взялась. Я восхищалась ею. Контакт с её номером сразу же переименовала в self-made woman. Стеф всегда мотивировала меня, как бы тяжело не было. А я с благодарностью смотрела на неё и понимала, насколько мне повезло. Как важно, иметь рядом таких энерджайзеров, которые всегда тянут вверх.
С отцом им удалось найти компромисс. Они договорились, что она отработает у него год и дальше будет заниматься, чем захочет. Какой бы несерьёзной он ни считал деятельность Стеф, как любящий папа хотел, чтобы она была счастлива.
— Я узнала от знакомых в Андорре, что Чака освободили условно-досрочно, — равнодушно оповещает Стеф, резко меняя тему.
— Что?! Суд вынес приговор в пять лет, — негодую я.
— Иногда так бывает...
— Всё-таки нужно было рассказать твоему отцу, он мог посодействовать и засадить этого гада надолго.
— Мы говорили об этом Мелисса, есть вещи, которые не сто́ит знать родителям.
— О чём ты говоришь? — возражаю я. — Чак обещал найти тебя и отомстить, — так он сказал в суде, ты сама мне рассказала.
— Думаю это всего лишь жалкие запугивания. Он неспособен на подобное и не знает где я.
— Зато знают куча ваших общих знакомых. И боюсь, ты его недооцениваешь.
Смотрю на неё пристально, дабы напомнить о случившемся. Подруга нервно поджимает под себя ноги и избегает моего взгляда.
— Боюсь, ему будет не до меня, и он первым делом побежит к своим торчкам. А может это вообще какой-нибудь план, чтобы он вывел на них...
— Хотелось бы верить. Ты рассказала Майку?
Подруга молчит и кусает щёки изнутри.
— Ещё нет, — звучит неуверенный голос.
— Стефани, — с осуждением цежу её имя.
— Если я расскажу ему, то он наймёт секьюрити, окружит меня богатырями в чёрных костюмах, забаррикадирует двери и окна, — а выпускать на улицу, будет только по специальным талонам.
Мне не удаётся сдержать смех, заразительные порывы накрывают и Стефани. Майк действительно по многим поводам беспокоился о подруге, реагируя иногда слишком эмоционально. Он очень долго добивался доверия и расположения Стефани. И теперь, сильно боялся потерять. Ему вернулось большинство воспоминаний, без помощи врачей и прочих манипуляций. Отныне, пересматривая детские фотографии, не одна я рассказывала нелепые истории. Он вспомнил и моменты трагедии с родителями. Раскрыл все детали и ужас того дня. И мы вновь пережили эту потерю, но уже вместе.
***
Моя группа поддержки в составе: Майка, Стефани, Нила и Норы — сидела на первых рядах концертного зала. Рядом — приглашённые жюри, авторитетные в мире кино: продюсеры, монтажёры, сценаристы и звукорежиссёры. Я нервно кусаю губы, выглядывая из-за тёмных кулис. По пояснице скатывается пот, не хуже, чем во время кардиотренировок.
— Мадмуазель, мы готовы, — механик оповещает о подготовленном оборудовании. — Можем начинать.
— Хорошо, спасибо.
Смотрю на наручные часы, до назначенного времени две минуты. Поворачиваюсь к стоя́щему в полный рост зеркалу и сокрушительно выдыхаю. На мне кремовое шёлковое платье доходящие до середины голени. Рваная растрёпанная стрижка, создаёт ощущение «творческого хаоса», — но, мне нравится целостность образа. А если верить мнению Стеф, то выгляжу я так, что хоть сейчас на красную дорожку. Переглядываюсь с механиком и киваю. Свет в зале гаснет. Голоса затихают. Встаю на своё место, затаив дыхание. Театральный занавес медленно открывается. Помимо моих друзей и судей в первом ряду, собрались и студенты школы. Мне выпала честь, первой представить выпускную работу. Сглатываю нервный ком и принимаюсь рассказывать историю.