— Не хочу всё снова испортить. Думаешь, она ещё хочет видеть меня?
Крис пожимает плечами.
— Я как брат, не хочу, чтобы она страдала. Поэтому она должна сама решить, когда узнаёт правду. Завтра у неё важный день... — Крис прерывается и прищурено смотрит на меня.
— Знаю, друг, знаю, — еле слышно отзываюсь я.
Он не удивляется, а только убеждается в своих догадках и скрывает улыбку. Мы доходим до ближайшего парка. Заранее вызванное такси ждёт Криса. Прежде чем сесть, он поворачивается ко мне.
— Знаешь, — обращает внимание на себя, — когда ко мне окончательно вернулись воспоминания, я вспомнил одну фразу, которую постоянно повторяла наша с Мелиссой бабушка. «Пока внутри нас бьётся сердце, всё можно исправить».
Я ничего не ответил. Друг похлопал меня по плечу, мы попрощались и он уехал. А я, погруженный в свои мысли, дошёл до отеля пешком. Мне улыбнулся милый пожилой швейцар и я вернул ему улыбку. Захожу в номер и падаю на кресло. Голова гудит, а в сердце мечется ураган. Меня бросает из стороны, в сторону. Неимоверная тяга к человеку и одновременно красный свет светофора. Так боюсь нарушить её гармонию и спокойствие. Весь тот мир, что она строила для себя. Я клялся перед собой, что никогда больше не причиню ей боли. А в то же время был так неуверен в своих силах.
Сколько всего мы теряем, пока ничего не делаем? Боимся признаться в чувствах. Боимся начать новое. Пойти наперекор общественному мнению. Боимся уйти. Остаться. Сделать шаг назад. Боимся говорить, боимся молчать. Мы постоянно чего-то боимся. А если думать, что это был единственный шанс? Единственная возможность здесь и сейчас. Завтра всё, может измениться. Завтра в принципе может не наступить. Нас может быть. И вот тогда, ты всё понимаешь, но слишком поздно. Стоя на смертном одре, ничего не будет иметь вес. Только ты и твои сожаления.
Заснуть этой ночью мне не удалось. Наутро пришло сообщение от Криса, с адресом и короткой подписью: «Не упусти то, о чём пожалеешь». И пусть здравый смысл немного утихнет, давая волю чувствам. Это не то место, где нужно делать расчёты. Здесь необходимо следовать сердцу и делать так, как оно велит. Любовь — сумасшествие. И все, кто однажды познают её — становятся безумны. Это постоянная величина, ради которой люди готовы завязывать войны, вгонять в могилы, поклоняться Богам и дьяволу.
Я подскакиваю с кровати и быстро принимаю душ. Взбадриваюсь чашкой кофе и скромным завтраком. Время близится к обеду, на улице стоит невыносимая духота. Но меня это совершенно не беспокоит. По картам в телефоне нахожу нужное место — цветочный бутик Vertige, здесь хочу купить любимые цветы Мелиссы. Жизнерадостная женщина понимает с полуслова и ловко организовывает необъятной красоты букет. Добираюсь до нужного места за сорок минут. У входа меня ждёт Крис.
— Ты всё-таки пришёл, — пожимает руку друг.
— Да.
— А сколько раз тебе повторять, что я люблю розы? — саркастически отмечает он.
Я слишком переживаю, чтобы шутить. И кроме как отрешённой улыбки больше никак не реагирую на друга. Крис понимает это и становится серьёзней.
— Наверное, будет лучше, если вначале ты отдашь ей это, — передаю коробку.
— Что там?
— Письма, которые я писал всё это время. В них есть всё, чтобы узнать правду.
— Ты уверен, что так будет лучше? Она может не захотеть тебя видеть после прочитанного.
— Уверен. Ты сам сказал, решение должна принять она. Без моего участия.
Прохожу на последние ряды. Пока помещение понемногу заполняется, стараюсь хоть немного унять нервную дрожь и безудержное биение пульса. Свет потухает и играет вступительная музыка. Занавес медленно поднимается. Весь мир вокруг глохнет. Новая короткая стрижка с торчащими в разные стороны кончиками, сразу приковывает взгляд. Лаконичное платье спускается по фигуре слабыми волнами. Она бесподобна и я не о внешности. Ни один мускул не вздрагивает в сомнении. Мелисса смотрит прямо, вздёрнув подбородок. В её взгляде столько силы, казалось, она смотрит в душу и прожигает её насквозь. Мел смело, без дрожи в голосе кратко передаёт концепцию сюжета. А я не нахожу слов, чтобы описать всю гамму эмоций, которую испытал, пока смотрел фильм. Как только титры и благодарности исчезают с экрана, зал наполняется оглушительными аплодисментами. Волосы встают дыбом, а поджилки дрожат. Я понял, что не могу подняться на сцену. Не сейчас. В её глазах будет столько вопросов, на которые я не смогу ответить.